uchenie o Bogov.txt•

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КАТЕХИЗИС

ПРАВОСЛАВНОЕ УЧЕНИЕ О БОГОВЛАСТИИ

Автор-составитель Кузнецов Вадим Петрович

Петроград, 2003

По заказу Православного Братства во имя святого Царя-искупителя Николая Второго. [*]

ОГЛАВЛЕНИЕ

Выбор сделан

Краткое исповедание грехов против царской власти

Какая власть — от Бога?

Предисловие

Царь — Божие установление

Необходимость царской власти

Благотворность царской власти

Царь — живая икона Бога

Небесное достоинство царства земного

Единодержавие и самодержавие

Симфония властей

Царь — кормчий церковного корабля

Царь — внешний епископ Церкви

Миропомазание Царя

Новозаветная теократия

Царь — покровитель Церкви

Заповедь о служении Царю

Наследственность Царской власти

Христианство и антихристианство

Демократия и партийность

Антимонархическая ересь

Религиозно-национальное историческое бытие

Церковное Предание и его противники

ВЫБОР СДЕЛАН

«Да приидет Царствие Твое ...

и на земле, как на небе» (Мф. 6;10)

Всякий россиянин, прежде чем идти на какие-нибудь так называемые выборы, должен ознакомиться с тем, что же от него дружно скрывают все зазывалы. А скрывают они не только то, что Господь уже указал лучшую, небоподобную форму организации земной жизни, но и то, что наш народ давно и навсегда сделал свой выбор в пользу этого богоустановления, связав навеки с Небом и себя и потомков благочестивым соборным обетом. Без малого четыре века назад Церковно-Государственным Собором был утвержден царствовать навеки богоизбранный род в лице Михаила Феодоровича Романова, племянника первой Русской Царицы — Анастасии Романовой. Силою Божией благодати, полученной народом через богопоставленного Царя, была прекращена бывшая тогда на Руси ужасающая смута, был восстановлен в народной среде мир и порядок, были посрамлены враги и завистники Богорусской государственности. Согласно желанию всего Русского народа, на основании решения совместного, Земско-Поместного собора, за Михаилом Феодоровичем и преемниками его из рода Романовых утверждено на вечные времена право Самодержавного владения Русской Землей со всем ее населением. Соборная Утвержденная Грамота всех подданных на всем пространстве Государства отдала навсегда под неограниченно-благотворное водительство и опеку Царя, обязав всех без исключения безусловным повиновением Его Самодержавной Воле.

Несомненно, что содержание этого уникального документа, раскрывающего подлинную небесную сущность России, всякий россиянин обязан знать наизусть.

Утвержденная Грамота Великого Московского Земско-Поместного Собора от 21 февраля 1613 года:

«Послал Господь Бог Свой Святый Дух в сердца всех православных христиан, яко едиными усты вопияху, что быти на Владимирском и Московском и на всех Государствах Российского Царства, Государем, Царем и Великим Князем всея Руси Самодержцем, Тебе, Великому Государю Михаилу Феодоровичу.

Целовали все Животворный Крест и обет дали, что за Великого Государя, Богом почтенного, Богом избранного и Богом возлюбленного, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца, за Благоверную Царицу и Великую Княгиню, и за Их Царские Дети, которых Им, Государям, впредь (вперед, в будущем) Бог даст, души свои и головы положити и служити Им, Государям нашим верою и правдою, всеми душами своими и головами.

Заповедано, чтобы избранник Божий, Царь Михаил Феодорович Романов был родоначальником Правителей на Руси из рода в род, с ответственностью в Своих делах перед Единым Небесным Царем.

И кто же пойдет против сего Соборного постановления — Царь ли, патриарх ли, и всяк человек, да проклянется таковой в сем веке и в будущем, отлучен бо будет он от Святой Троицы.

И иного Государя, помимо Государя, Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца, и их Царских Детей, которых Им, Государям, впредь Бог даст, искати и хотети иного Государя из каких людей ни буди, или какое лихо похочет учинити, то нам боярам, и окольничьим, и дворянам, и приказным людям, и гостем, и детям боярским, и всяким людям, на того изменника стояти всею землею за один.

Прочтоша сию Утвержденную Грамоту на Великом Всероссийском Соборе, и выслушав на большее во веки укрепление — быти так во всем по тому, как в сей Утвержденной Грамоте писано. А кто убо не похощет послушати сего Соборного Уложения, его же Бог благослови, и начнет глаголати ино, и молву в людех чинити, то таковой, аще от священных чину, и от бояр, царских синклит и воинских, или ин кто от простых людей, и в каком чину не буди; по священным правилам Святых Апостол и Вселенских седми Соборов — Святых Отец, и Поместных, и по Соборному Уложению всего извержен будет, и от Церкви Божией отлучен, и Святых Христовых Тайн приобщения, яко раскольник Церкви Божией и всего православного христианства, мятежник и разоритель Закону Божию, а по Царским Законам месть восприимет, и нашего смирения и всего освященного Собора, не буди на нем благословения от ныне и до века. Да будет твердо и неразрушимо в будущая лета, в роды и роды, и не прейдет ни едина черта от написанных в ней.

А на Соборе были Московского Государства изо всех городов, Российского Царства, власти: митрополиты, епископы и архимандриты, игумены, протопопы и весь освященный Собор. Бояре и окольничие, чашники и стольники и стряпчие (придворные чины), думные дворяне и дияки (министры) и жильцы, дворяне большие и дворяне из городов, дияки из приказов (министерств), головы (офицеры) стрелецкие, и атаманы казачьи, стрельцы и казаки, торговые и посадские и великих чинов всякие служилые и жилецкие люди, и из всех городов, всего Российского Царства выборные люди. Своеручные подписи.

А уложена и писана бысть сия утвержденная Грамота за руками и печатьми Великого Государя нашего Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всея России Самодержца, в царствующем граде Москве, в первое лето царствования его, а от сотворения мира 7121-го».

«Торжественная и вместе страшная грамота, — пишет преподобный о. Феодосий (Кашин) Кавказский, — Ею клятвенно связаны с царями из Дома Романовых не только сами предки составители ее, но и все мы, потомки их, до скончания века. Многие угодники Божии не только новозаветные, но и ветхозаветные хранили обеты, данные за них прежде рождения родителями их; это обязывает и нас к тому же. Соблюдение сего обета, данного за нас клятвенно нашими предками, — залог нашего благополучия, как временного — на земле, так и вечного — на небесах — по слову Божию; и наоборот: несоблюдение его есть великий грех перед Богом, влекущий за собою наказание, как и показала революция».

Отлучается от Церкви, «проклянется» всякий, кто не только участвовал тайно или явно в революциях, но и кто выражал даже простое сочувствие февральско-октябрьскому бунту и пользовался плодами кровавых завоеваний.

Как только изменники генералы, министры и думцы, «благословленные» духовенством, при предательском молчании народа, отреклись от служения Царю и тем насильно вырвали Царское отречение от дальнейшего невозможного государственного служения, так сразу же для всех очевидно начались бедствия России: междоусобицы, голод, мор, болезни, убийства, насилие безбожия над Верой, смерть бесчисленных мучеников Христовых и Царских слуг. Повторилось страшное чудо гнева Божия и наказания, повторилось на глазах у всех для того, чтобы мы поняли, что предки наши дали за нас обет Богу на вечные времена служить верно Самодержцам Православным — на благо, на счастье нам, потомкам, чтобы мы поняли, что есть один-единственный путь для возврата к богоугодной, мирной жизни: покаяться в своем безумии и восстановить каждому из нас в своем сердце святую и нерушимую силу нашего общерусского родительского благословения 1613 года. К этому зовут нас все святые угодники Русской Земли, к этому зовет нас и простой здравый смысл — на основании горького опыта революции.

Утвержденная Грамота для каждого русского человека подобна родительскому благословению, навеки нерушимому. В ней ясно сказано все то, что русский человек должен хранить, как святыню: свою Веру, своего Царя и свое Отечество.

Еще в прошлом столетии Святитель Феофан Затворник предупреждал: «Коренные стихии жизни русской выражаются привычными словами: Православие, самодержавие, народность (то есть, Церковь, Царь и Царство). Вот что надобно сохранять! И когда изменяются сии начала, русский народ перестает быть русским. Он потеряет тогда священное трехцветное знамя».

Черно-золото-белый стяг — единственный в истории России государственный флаг — символизирует вековую православную Русскую идеологию: Бог, Царь, Россия! Золото благодати Святого Духа, почивающего на главе Богопомазанника, изображается на флаге между Непостижимым Творцом и Русским белым Царством.

Православный Государь — это харизматический возглавитель народа Божия, Царь благодатно соединяет Царство земное с небесным. Так может ли ныне наше Отечество, изгнавшее своего Отца, восклицать: «С нами Бог»?! Многим, потерявшим свою Русскую веру, даже не будет понятен сам вопрос об их сиротстве и беспризорности.

Христиане вновь получат от Бога власть на своей родной святой Земле, но отнюдь не в результате борьбы за нее, так как борьба за власть греховна в самой своей сущности, но как результат борьбы за торжество правды Божией на земле, как победу евангельской морали над корыстным земным расчетом.

Существует только два типа власти: изначальное богоустановленное единоначалие и позднейшие эксперименты по его разрушению. Святитель Филарет Московский пишет, что «некоторые, вопреки столь ясному учению первых, истинных, Богодухновенных учителей Христианских, что власть от Бога (Рим. 13; 1), среди Христианства вздумали учить, что власть от народа. Не думаю, чтобы вы решились указать на скопища беглецов или разбойников, как на первоначальный и совершеннейший образец общества человеческого» (45; 11).

Ведь очевидно, что республиканско-демократический строй приводит искушаемых именно к борьбе за власть, так как «свобода» при нем выражается в освобождении личности от сдерживающих начал христианской морали. И Церковь при демократии перестает быть всеобщим нравственным авторитетом, потому что уравнивается в гражданских правах с сатанизмом.

А для достижения наивысшей возможности выявления и торжества греховности и зла — устанавливается коммунистический строй. При нем грех уже не довольствуется гражданским равенством с Христианством, а стремится приобрести религиозно-господствующее положение над ним для гонений на него.

И если при республиканско-демократическом строе рост греха проявляется в виде сделок с совестью по требованию корыстного эгоизма, то в коммунистическом строе торжество греха проявляется в готовности жертвовать экономическим благополучием, за возможность причинять зло ближнему. Этим режимом эксплуатируется энергия ненависти всех слоев народа, страсть зависти и властолюбия коллективного антихриста.

Вот каково нравственное значение этих двух полюсов государственного строя, двух образов государственного правления, а точнее, богопротивления, методично выявляющих злую волю максимального числа людей, для их вечной погибели.

Любя нас и отечески заботясь о нашем Благе, отцы наши предуказали нам и завещали не испытывать того, что сами они на горьком опыте изведали. Господь Промыслитель вдохновил наших благочестивых предков дать обет верности Его Помазанникам не только от своего поколения, а и за всех своих потомков, как, очевидно, неспособных совершить в будущем подобный подвиг соборного единения во Христе. По внушению Святого Духа православные русские люди учинили богосоюзный совет и навсегда признали над собой власть Русских Царей, видя в Самодержавии аскетический идеал и высокую нравственную силу. Наш народ, трезво осознав себя в крайне слабом и шатком положении, добровольно отказался навсегда от греховного своеволия тем, что полностью ограничил гражданскую свободу подданных — волей Бога — через послушание и повиновение Царю.

Таким образом, Соборная Грамота, будучи Церковно-Государственным актом об утверждении богоизбрания на царствование Династии Романовых, является духовно-юридическим документом, обременяющим Михаила Феодоровича и его преемников полной, Самодержавной властью над Русским Государством, а в то же время заключает в себе присягу, клятвенный обет или обязательство всего российского народа охранять эту власть во всей ее полноте и неприкосновенности, повинуясь ей без малейшего сомнения и колебания.

Наша христианская совесть говорит, что обет, данный Российским народом за себя и за всех своих потомков, остается обязательным навсегда не только для коренного, православного русского населения, но и для всех вообще иноверных и иноплеменных граждан России, «всея Российския земли».

Церковно-Государственный Собор 1613 года, как единственно законный инструмент восстановления богозаконной Власти в безгосударное время, отразил глубокое всенародное убеждение, что наследственное Самодержавие наших Государей есть великая святыня, предмет нашей политической веры, наш русский догмат, единственно надежный оплот от бедствий внешних и внутренних в будущем. Не праздны и звучащие доныне слова патриарха Гермогена, святого охранителя законной власти: «Благословляю верных русских людей, подымающихся на защиту Веры, Царя и Отечества, и проклинаю вас, изменники».

Святые учили, что своеволие толпы по вопросу формы и содержания Российской государственности – суть богоборчество.

Назидательным примером порочности самого принципа демократической коллегиальности является событие, описанное Евангелистами в Новом Завете.

«Властью, данной свыше» (Ин. 19;11) Пилат предлагал народу сделать выбор в пользу восстановления законной наследственной власти, говоря: «се Царь ваш!» (Ин. 19;14), «хотите ли Царя?» (Ин. 18;40). А подготовка к этим выборам в том и заключалась, что просто «возбудили народ просить(отпустить) Варавву, а Иисуса погубить» (Мф.27;20), поэтому и «закричали все: не Его, но Варавву» (Ин. 18;40).

Вот и ныне опять сбывается пророчество Давида о выборах: «собрались вместе на Господа и на Христа Его» (Деян. 4;26). Чтобы погубить «помазанного» (Деян. 4;27), непременно выбирают лидера национально-освободительного движения, «человека убийцу» (Деян. 3;14).

А христианам не следует забывать о том, что любой такой Варавва избирается всегда вместо Христа и что вопрос Пилата «кого из двух хотите?» (Мф. 27;21) пророчески указывает на историческую подготовку всего мира к окончательному выбору между христом Господним и антихристом.

В своей книге «Происхождение закона о престолонаследии в России» святитель Иоанн Шанхайский поясняет, что «пренебрежение тем законом который выработан собирателями Руси и осенен благословениями ее святых заступников и святителей, было причиной многих печальных последствий, а в дальнейшем будет источником новых потрясений и волнений, ибо русский народ во все эпохи стремился к своему законному Царю, только под властью которого Русь всегда обретала успокоение и благоденствие» (37;76).

Все, кто возражал раньше или будет возражать теперь против этой Соборной Грамоты, — суть враги Божии, мятежники не только против Царской власти, но и против Бога – разорители закона Божия. Много таких врагов теперь. Они боятся Божией правды и потому скрывают от народа его народную Утвержденную Грамоту.

Русский человек! Напиши в своем сердце и повторяй в своих ежедневных молитвах после вселенского Символа веры свой русский Символ веры, который гласит:

«Верую, Господи, в Православное Царское Самодержавие, Духом Святым клятвенно утвержденное на вечные времена освященным Собором и русским народом для мира и благоденствия нашего Отечества и для спасения души, как учили о том же и все святые угодники Божии русские последних веков. Аминь.» (Молитва св. Феодосия Кавказского).

КРАТКОЕ ИСПОВЕДАНИЕ ГРЕХОВ ПРОТИВ ЦАРСКОЙ ВЛАСТИ

Из поколения в поколение, со дня Соборного обета верности 1613 года, измена Царям из рода Романовых «росла и умножалась». Ко времени царствования Государя Николая Второго чаша Божьего долготерпения разнообразными грехами неверности народа наполнилась до краёв. 2 марта 1917 года Господь «взял от среды (христиан) Удерживающего» (2 Фес. 2, 7), т.е Православного Самодержца вместе с благодатью Соборности, падаваемой народу через его главу. Утеряв эту благодать Святого Духа, народ от Соборной жизни перешёл к Соборной смерти, умер как Соборная личность.

Во исполнение воли Божией, «Христу в уподобление», святой Царь Николай Второй своей добровольной смертью искупил Соборный грех народа, чтобы открыть ему возможность Соборного покаяния.

Началом же Соборного покаяния народа явится Соборное прославление святого Царя Николая за его искупительный подвиг, плод Соборного покаяния — возвращение на престол Богоизбранного Самодержца вместе с благодатью Святого Духа, воскрешающей народ к Соборным добродетелям.

Душеспасительно для каждого христианина духовно готовиться к грядущему Соборному покаянию народа. Этим приготовлением должно быть правильное исповедание Царского служения и правильное почитание святого Царя Николая Второго как искупителя греха неверности своего народа.

СОГРЕШИЛ неверием словам Священного Писания о происхождении от Бога только царской власти, её необходимости и благотворности.

СОГРЕШИЛ неверием учению Православной Церкви о том, что Царь земной есть образ Царя Небесного, живая икона Иисуса Христа — Царя Царей, и что царство земное устрояется по образу Царства Небесного, как икона Неба.

СОГРЕШИЛ отвержением учения Православной Церкви о «симфонии властей», как добровольном союзе священства и царства, единстве двух равночестных и самостоятельных Богоустановлений.

СОГРЕШИЛ неверием Священному Писанию, говорящему о том, что Бог поручил Царям быть кормчими церковного корабля (Ис. 49, 23), то есть руководителями земной Православной Церкви.

СОГРЕШИЛ тем, что вопреки словам апостола о Браке «муж есть глава жены» (Еф. 5, 23), отрицал, что Боговенчанный Царь является главой земной Православной Церкви, чем хулил церковное Таинство Брака Царя с народом Божиим.

СОГРЕШИЛ незнанием святых канонов, в которых разъясняется необходимость и благотворность Царского попечения для ограждения Церкви Христовой от врагов внутренних и внешних (например, 104 правило Карфагенского собора).

СОГРЕШИЛ неверием Догмату Православной Церкви о том, что Бог изливает на Своих Царей особую благодать Святого Духа, помазует их на царство, соделывает их Христами Господними подобными Христу Господу, каковое неверие подводит меня под церковное проклятие (см. 11 — анафему в неделю Торжества Православия).

СОГРЕШИЛ неверием в то, что Боговластие и Боговодительство над народом Божиим осуществляется посредством учреждённых для этого Богом Царей. Напротив, считал что Царь — угнетатель, эксплуататор народа, а не заботливый отец его.

СОГРЕШИЛ пренебрежением к наставлениям святых Православной Церкви, которые учат, что «верным служением Царю земному, мы верно служим Царю Небесному», «что Бог положит не сердце Государю — тому и надобно повиноваться», «Царь, не идущий против своей облагодатствованной совести, не погрешает», «нет греха большего на земле, чем противление воле Помазанника Божьего».

СОГРЕШИЛ незнанием одного из важнейших Богоустановлений — закона первородства (Пс. 131, 11), по которому царская власть наследуется по рождению в пределах царствующего Рода, о чём излагается в Законодательстве о престолонаследии.

СОГРЕШИЛ незнанием того, что, согласно соборным постановлениям (например, Московского собора 1666 — 1667 гг.), царские изменники лишаются христианского звания, так как слово «Христианин» означает не только последователя Христа Господа, но и верноподданого Христа Господня — Помазанника Божия.

СОГРЕШИЛ отвержением православно-монархического мировоззрения, при котором исповедуется нераздельность, единство народа, а, напротив, приверженностью к партийно-сектантской идеологии, ведущей к расчленению, внутреннему противоборству, ведущему к самоуничтожению народного организма.

СОГРЕШИЛ неисповеданием учения Православной Церкви об ответственности Помазанников Божьих только лишь «пред Единым Небесным Царём», и неподотчётности их даже перед Вселенскими Соборами. Позволял себе давать оценку решениям и действиям Царей. Верил клевете на Помазанников Божьих, сам распространял её и не препятствовал её распространению.

СОГРЕШИЛ признанием законности власти самозванцев, т.е не принадлежащих к царствующему Роду Романовых, утверждённому навеки Собором 1613 года. По маловерию принимал участие в выборах в органы государственной власти, вместо того, чтобы молитвенно просить Бога возвратить на царский «Престол Давидов» Своего избранника — Царя, который вправе назначать и утверждать власти на местах.

СОГРЕШИЛ осуждением святого Царя-искупителя Николая Второго за его добровольное отречение от служения «удерживающего» при сошествии с престола, и неверием в то, что оно является началом искупительных страданий за грех неверности народа, что оно было подобием добровольного Гефсиманского «обнищания властью» Иисуса Христа.

СОГРЕШИЛ клеветой на себя и на весь народ, якобы, виновный в грехе цареубийства, что, на самом деле, отводило от подлинного покаяния и последующего исправления в действительном, более тяжком грехе — в грехе неверности народа, Царям со дня Соборного обета 1613 года до наших дней.

СОГРЕШИЛ тем, что, поддавшись сатанинской пропаганде, допустил в душу нравственную порчу: враждебно относился к государственному гимну «Боже, Царя храни», одобрял свержение и убиение Царей, отрицал взаимосвязь судьбы Царя с судьбой народа, употреблял презрительные прозвища применительно к Царям и их верным слугам, сам читал и давал читать другим ложь против Царей, не имел горячей любви к Помазанникам Божиим.

Господи, прости и помилуй меня грешного!

ПРЕДИСЛОВИЕ

Отношение наше к власти имеет самое прямое отношение к нашему же спасению — такова непреложная истина Церковного Предания.

Апостол Павел утверждает: «Нет власти не от Бога: существующие же власти от Бога установлены, посему противящийся власти противится Божию установлению».

Лукавый человеческий ум, с помощью диавола, простые и очевидные слова извращает в собственную противоположность. Блаженный Феофилакт в объяснении этого места Священного Писания обращает внимание на то, что не каждый начальник поставлен Богом, и здесь Апостол говорит не о каждом начальнике, а о самом принципе власти как отражении Небесной иерархии в земных установлениях, как о деле премудрости Божией: о власти отца над сыном, мужа над женою и т.п.

Нечестивец же и богоборец, узурпировавший власть, дискредитирует саму природу власти, богохульствуя, сам подает повод хулить Бога, будто бы Он, Вседержитель, ставит нечестивца в начальственные должности. Нечестивые власти не Богом установлены, а попущены за наши грехи нам для испытания, как мы поведем себя: пойдем ли мы с безбожной властью на компромиссы, станем ли с ней сотрудничать во зле, или противопоставим ей свою волю, стойкость в добре даже до смерти.

Итак, власть, иерархия как принцип мироустройства — созданы Богом, но сам человек виновен в извращении этих Богоустановленных принципов, в уклонении от «Царского Пути».

В настоящем сборнике мы попытались в сжатой форме осветить отношение Православной Церкви к власти земной. Именно в этом вопросе происходит наибольшее количество преткновений в наше неспокойное предантихристово время.

Разрыв с воззрением Матери нашей Церкви Православной на те или иные вопросы не может не отразиться на вечной участи человека, тем более, что именно вопрос о власти будет предметом главных спекуляций в близящемся уже не по годам, а по месяцам Царстве грядущего Антихриста. Человек, знакомый с Церковным учением, не поймается на удочку досужих современных богословов, бесстыдно искажающих сокровенный духовный смысл этого важнейшего вопроса, утверждая что «всякая власть от Бога» (хотя таких слов, как мы разобрали выше, в Священном Писании нет!). Подобное «богословие» обернулось трагедией для нашей Церкви в недавнем прошлом. Несмотря на всеобщую апостасию, да сохранит Господь тех, кто желает стоять и держать Священное Предание свято и неискаженно.

У нашей Матери — Церкви Православной существует замечательное учение о земной власти, о земном устройстве жизни ее верных чад, проистекающее из Священного Писания и Священного Предания, имеющее многочисленных противников в непростое «демократическое» время. Вопрос, поднимаемый нами, не был бы столь актуальным, если бы возражения противников Священного Предания не происходили из среды людей, по видимости, верующих, церковных, даже облеченных высоким церковным саном.

Итак, Святая Православная Церковь утверждает, что существует только одна Богоустановленная форма власти:

Царская Власть.

Царь — Божие установление

«И сказал Господь... поставь им царя».

(1 Цар. 8; 22)

«Дело управления народами — самое трудное дело (1; 33), — говорит о божественной природе власти святой праведный отец Иоанн Кронштадтский. — «Сам Бог, Владыка владык и Царь царей утверждает за царем верховную власть» (1; 31).

«Кто посаждает на престолы царей земных? Тот, Кто Один от вечности сидит на престоле огнезрачном, — продолжает отец Иоанн. — Царям земным от Него единого дается царская держава; Он венчает их диадемою царскою (2; 187). Только Бог может уполномочить избранного человека на царство и вручить ему самодержавную власть, облекая его славою, величием, силой» (3; 181).

Митрополит Московский Макарий пишет, что «Священное Писание излагает эту истину весьма раздельно, когда говорит:

1. Что Бог есть верховный царь по всей земли (Пс. 46; 3-8. 94; 3), что Он воцарися над языки, то есть над народами (Пс. 46; 9), обладает языки (Пс. 21; 29), призирает на языки (Пс. 65; 7), наставляет языки (Пс. 66; 5).

2. Что Он -

а) сам поставляет царей над народами: владеет Вышний царством человеческим, и емуже восхощет даст е (Дан. 4; 22-29); той поставляет цари и преставляет (Дан. 2; 21), и комуждо языку устроил вожда (Сир. 17; 14, Прем. 6; 1-3);

б) поставляет, как видимых наместников своих в каждом царстве: Аз рех: бози есте, говорит Он им, и сынове Вышняго вси (Пс. 81; 1-6, Исх. 22; 28);

в) и с этой целью дарует им от Себя державу и силу (Прем. 6; 4), венчает их славою и честию (Пс. 8; 6), елеем святым своим помазует их (Пс. 88; 21, Ис. 41; 1), так что от того дне носится над ними Дух Господень (1 Цар. 16; 11-13);

г) Сам же, наконец, и управляет через царей земными царствами: Мною царствуют, говорит Он, царие, и сильнии пишут правду (Прит. 8; 15). Якоже устремление воды, присовокупляет Пророк, тако сердце царево в руце Божией: аможе аще восхощет обратити, тамо уклонит е (Прит. 21; 1).

3. Что Он —

а) поставляет, чрез Помазанников Своих, и все прочие, низшие власти: всяка душа властем предержащим да повинуется: несть бо власть аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть (Рим. 13; 1); повинитеся убо всякому человечу начальству Господа ради: аще царю, яко преобладающу: аще ли же князем, яко от него посланным (1 Пет. 2; 13-14);

б) и поставляет, как слуг своих, для устроения счастия человеческих обществ: князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым. Хощеши ли не боятися власти, благое твори, и имети будеши похвалу от него: Божий бо слуга есть тебе во благое. Аще ли злое твориши, бойся: не бо без ума мечь носит: Божий бо слуга есть, отмститель в гнев злое творящему. Тем же потреба повиноватися не токмо за гнев, но и за совесть (Рим. 13; 3-6)».

Святые Отцы и учители Церкви также весьма часто повторяли, что «Бог управляет царствами человеческими и посылает им царей и прочие власти» (4; 583-584).

Вот, например, слова:

Святого Исидора Пелусиота: «Церковь же исконно понимала, что «царская власть установлена Богом» (5).

Святителя Филарета Московского: «Народ благоугождающий Богу — достоин иметь благословенного Богом Царя. Народ чтущий Царя — благоугождает чрез сие Богу: потому что Царь есть устроение Божие» (6; 126).

Святого Иоанна Кронштадтского: «И так царская власть и царский престол утверждены на земле Самим Богом, безначальным Творцем и Царем всех созданий Своих» (1; 89).

Необходимость царской власти

«В очах Божиих нет лучшей власти,

чем власть Православного Царя».

Преп. Серафим Саровский

«Пусть никто не верит наговорам обольстителей, которые говорят, что для христианина совершенно безразличен тот или иной порядок гражданской жизни, — пишет ревностный миссионер, священномученик Андроник, — нет, мы — христиане — в мире живем и из этого мира до времени, определенного Творцом, выйти не можем (1 Кор. 5; 10). А потому нам вовсе не безразлично — что совершается в гражданском нашем быту, ибо тот или иной строй, те или иные порядки жизни могут содействовать или препятствовать делу спасения» (7; 6).

Нет физической возможности привести слова всех святых, высказывающихся о необходимости и пользе царской власти для народов. Сделаем исключение для главного апологета монархической государственности святителя Филарета Московского:

«Как небо, безспорно, лучше земли, и небесное лучше земного: то также безспорно лучшим на земле должно быть то, что устроено по образу небесному, чему и учил Бог Боговидца Моисея: виждь, да сотвориши по образу показанному тебе на горе (Исх. 25; 40), то есть, на высоте Боговидения.

Согласно с сим, Бог, по образу Своего небесного единоначалия, устроил на земле Царя; по образу Своего вседержительства — Царя Самодержавного; по образу Своего царства непреходящего, продолжающегося от века и до века — Царя наследственного (6; 126-127). Благо народу и государству, в котором единым, всеобщим, светлым, сильным, всепревлекающим, вседвижущим средоточием, как солнце во вселенной, стоит Царь, свободно ограничивающий свое неограниченное самодержавие волею Царя Небесного, мудростью, великодушием, любовью к народу, желанием общего блага, вниманием к благому совету, уважением к законам предшественников и к своим собственным» (8; 529).

Благотворность царской власти

«Невозможно христианам иметь Церковь, но не иметь царя».

Вселенский патриарх Антоний

«Царская власть существенно необходима и общеполезна, — поясняет святой Иоанн Кронштадтский, — здравые и спокойные умы всегда признавали и признают совершенную необходимость и общественную пользу царской власти для народа, и считают прямым безсмыслием посягательство на царское самодержавие» (1; 89-90). «Царь самодержавно правит народом, как образ единоначальной власти Божией, как образ Царя царей, как глава государства, этого великого политического тела, стройно организованного и объединяемого единою главою. [...] Итак, единодержавие и самодержавие в Государстве, в союзе с Церковью необходимо и есть величайшее благо для него, подобно как в мире Божие единоначалие и вседержавие» (9; 37-38).

«Итак нужно ли повторять: Бога бойтеся, царя чтите? (1 Пет. 2; 17). Радуюсь, если не нужно; надеюсь, что не будет сие излишно. Есть обязанности не только к Богу, но и к Царю; одни другим не противоречат; и те и другие вместе исполнять можно и должно. Что же особенно примечательное можем мы открыть в сем сочетании мыслей Апостола? — пишет Святитель Филарет, желая объяснить, что Евангельская заповедь о почитании Царя дана христианам на вечные времена. — Прежде ответа на сей вопрос, надобно вспомнить, что написанное в первом веке Христианства теперь предлагается людям нашего века, что впрочем дух Евангелия, как Дух Божий, объемлет все времена; и что посему он изрекает в первом веке то, и таким образом, что и каким образом нужно и удовлетворительно и для нашего, равно как для всех прочих веков» (10; 201-202).

Царь — живая икона Бога

“Царь есть образ одушевлен

Царя Небесного”

Преп. Максим Грек

Православная Церковь в лице своих святых неизменно учила, что «лицо и сан царя христианского на земле есть живой образ и подобие Христа Царя, живущего на небесах. Ибо как человек душей своей есть образ Божий и подобие, так помазанник Божий саном своим царским есть образ и подобие Христа Господа: Христос Господь на небесах в Церкви торжествующей есть первенствующий: Христос Господень на земле благодатью и милостью Христа небесного в Церкви воинствующей есть первенствующий» — по слову святителя Димитрия Ростовского (11; 991).

Небесное достоинство царства земного

«Вера освящает власти земные,

показывая их небесное происхождение»

Святитель Филарет Московский

«О, если бы все народы довольно разумели небесное достоинство Царя и устроение царства земного по образу небесному, и постоянно себя ознаменовывали чертами того же образа, — благоговением и любовью к Царю, смиренным послушанием Его законам и повелениям, взаимным согласием и единодушием, и удаляли от себя все, чему нет образа на небесах, — превозношение, раздор, своеволие, своекорыстие и всякое зло мысли, намерения и действия! Все царства земные были бы достойным преддверием Царства Небесного» (6; 127), — поясняет Святитель Филарет, — дабы всякий разумел, что царство земное образуется благодатью своего Небесного Первообраза». А посему — образ мыслей и действий для жителей Царства и Небесного и земного, — как учит тот же Учитель Церкви, — предлагается общий: «Если кто уклоняется прославлять Бога: таковому должны мы указать, что он выходит из порядка всех созданий Божиих, потому что это есть их всеобщее назначение, хотя разнообразно исполняемое, по разнообразию и степеням тварей. Земля есть рассадник и училище для неба; потому надобно нам обучать себя хотя некоторым начаткам того, что делают на небе, чтобы оно после жизни земной не отвергло нас, как неспособных» (8; 574 — 575), иными словами, «худой гражданин царства земного и для Небесного Царства не годен» (6; 473).

Единодержавие и самодержавие

«Бог повелел Царям царствовать

и страной управлять, потому в титлах

и пишутся они самодержцами»

Прпп. Сергий и Герман Валаамские

«Характерно отметить, что вся борьба русской безбожной интеллигенции против самодержавия сопровождалась неизменным требованием ограничения царской власти властью народа, — пишет Архиепископ Серафим (Соболев), — следовательно, и враги нашего бывшего государственного строя мыслили понятия самодержавия и единодержавия тождественными» (12; 57).

Воля единодержца не должна быть ограничиваема волей поданных: это и есть единовластие (моно-архи). Власть же самодержца есть власть, выросшая из Церкви, из церковного идеала, и этим религиозным принципом ограниченная.

«Понимая свою самодержавную власть, прежде всего, как служение Богу и вверенному им народу, цари стремились проводить в жизнь суть монархии, власти надклассовой и надпартийной, а следовательно, единственно свободной в своих решениях», — отмечает церковный историк Н.Н. Воейков (13; 377).

Общее мнение всех святых и вообще всей Церкви доносит до нас авторитетное слово преподобного Иоанна Кронштадтского: «Царь, как получивший от Господа царскую державу, от Самого Бога есть и должен быть Самодержавен» (2; 187).

«Православие входит в союз с национальным царством и утверждается на нем. Царство немыслимо без царя, который ограждает и символизирует его по всем сторонам, включая, конечно, и Православие. Так было в Византии, где императоры фактически являлись насадителями и стражами правоверия, усвояли божественное происхождение и церковно-иерархическое достоинство самой своей власти. То же истинно и для России, — сообщает известный богослов, профессор Н.Н. Глубоковский. — Церковь Православная исторически создала Православного царя в России и обеспечила ему единовластительство, а царь патронировал и оберегал ее, доставляя внутреннее господство и внешнее величие. Православие сливалось с народом в самодержавном Помазаннике» (14; 8).

Симфония властей

«Бог даровал христианам два высших дара — священство и царство, посредством которых земные дела управляются подобно Небесным».

Преп. Феодор Студит

По учению Православной Церкви, спасение человека возможно только через приобщение Богочеловеческой жизни Господа Иисуса Христа, начатой Им в Самом Себе на земле. Неслиянное и нераздельное соединение Божеского и человеческого начала во Христе навечно определяет норму (идеал) правильного, а потому должного, взаимоотношения клира и государства. Государство же есть плод сознательной и целеустремленной деятельности человека, и нет такой области жизни, в которой он был бы по праву свободен от Бога и Его закона: «Все предано Мне Отцом Моим» (Мф. 12; 27), вся жизнь должна подчиняться Закону Божественному.

Православная мысль в течение многих веков развивает идею симфонии, или, иными словами, гармоничного единения священства и Царства, по принципу неслиянности и нераздельности божественного и человеческого в земной жизни, и как бы вытекающую из догмата Боговоплощения, посему никогда и не отступала от этого принципа. Очевидным является то, что любая попытка отделения Церкви от Государства, точнее, клира от народа, приводит ее в положение и состояние секты манихействующих, разделяющей общество.

«Осуществление и утверждение среди области земной, временной и человеческой иного царства — Царства Небесного, вечного, царства Божия: это составляет заветную цель христианства. Об этом чудно предрекали издревле пророки, об этом предвещал Предтеча Христов, об этом градам и весям и всему миру проповедовали Спаситель и Его апостолы. Достигать через царство человеческое целей царства Божия, осуществлять в жизни государства и посредством государства задачи христианства — религии любви, мира, искупления, проводить путем государственности христианские нравственные начала; обратить царство Божие в цель, а царство человеческое в средство, соединить их воедино, как душу и тело, — вот идеал и заветы, вот сокровенные стремления и чаяния наши! — назидает священномученик Иоанн Восторгов. — Боговенчанный царь вступает в священно-таинственный союз со своим народом при помазании от Духа Святого. Так царь и народ как бы сливаются в один могучий духовно-нравственный союз, подобный идеальной христианской семье, не мыслящей разделения, не допускающей недоверия, не допускающей иных отношений, кроме взаимной любви, преданности, самоотвержения и заботливости» (15; 266-267).

«Видим, что в христианском обществе двоякая власть, гражданская и духовная; гражданская власть управляет внешние дела, духовная власть назирает то, что касается до внутреннего духовного состояния. Гражданская — законами гражданскими управляет, духовная словом Божиим и отлучением временным от христианского общества неблагоразумно ходящих усмиряет. Обеих властей, гражданской и духовной, конец должен быть не иной, как благосостояние подданных и слава Имени Божия», — читаем у святителя Тихона Воронежского (16; 15). Итак, единство целей и действий этих двух ветвей власти возможно осуществлять во Христе и Его Церкви.

Святой Император Юстиниан в своей 6-й новелле еще яснее выражает тот же самый взгляд на отношение между церковью и государством: «величайшие блага, дарованные людям высшей благостью Божией, суть священство и царство, из которых первое заботится о божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни» — сообщается на страницах Православного церковного права (17; 681).

Единая Христова Церковь имеет две основные функции: внутреннюю, сакрально-евхаристическую, направленную на Чашу; и внешнюю — осуществление отношений с миром во зле лежащем (1 Ин. 5; 19), дабы оградить от его агрессии народ Божий.

Для исполнения первой задачи Церкви учреждена в ней иерархия клира, или священства, возглавляет которую епископ, или по-русски «надзирающий»? а для осуществления второй — учреждена в Церкви иерархия мирян, или царство, которую возглавляет внешний епископ Церкви — Помазанник Божий.

Слово «Царь» в переводе на русский язык с арамейского и санскрита — означает «защитник, покровитель, руководитель», а слово «царство» — это, разумеется, «защита, ограждение» народа и его веры. Но следует различать — православного Самодержца, пребывающего в Теле Христовом в качестве симфонического элемента к священству; и языческого кесаря, находящегося, конечно, вне Церкви Божией.

Епископ Никодим Далматинский приводит исторический пример очередного воцерковления императора Константина, и посему «отцы Седьмого Вселенского Собора с восторгом приветствуют восстановление прежних отношений между Церковью и государством, и в актах Собора мы читаем следующее: «священник есть освящение и укрепление императорской власти, а императорская власть есть сила и поддержка священства... Священство хранит и заботится о небесном, а императорская власть посредством справедливых законов управляет земным. Теперь преграда пала, и желаемая связь восстановлена». Этим была положена каноническая печать на учение об отношении между двумя властями, которое проповедовала Церковь древнего времени и которым проникнуты были как отцы церкви, так и христианские государи» (17; 683).

Православные государи и архиереи своими санами символизируют разные служения Спасителя: Царь Самодержавный — есть образ Христа в служении Царском, а Патриарх — есть образ Христа в служении Первосвященника. Каждый из них имеет первенство перед другим в пределах своей власти. Но, мистически, церковный сан Царя не может быть выше или ниже сана Патриарха, так как и Царь и Патриарх являются живым образом Одного Господа нашего.

О том, что симфония Церкви и Царства — это равночестный союз самостоятельных Богоустановлений, можно напомнить золотыми словами святителя Филарета Московского: «Да, есть в том польза, когда Алтарь и Престол союзны; но не взаимная польза есть первое основание союза их, а самостоятельная истина, поддерживающая и тот и другой. Благо и благословение Царю, покровителю Алтаря; но не боится Алтарь падения и без сего покровительства. Прав священник, проповедующий почтение к Царю: но не по праву только взаимности, а по чистой обязанности, если бы то случилось и без надежды взаимности.

Теперь открылось, что думал Апостол, когда с мыслью о страхе Божьем непосредственно соединил мысль о почтении к царю. Он хотел кратко, но притом чисто и основательно преподать учение о должности Христианина и гражданина. Сказав: «Бога бойтеся», он изложил учение Христианина и вместе положил основание учению гражданина. Сказав непосредственно за сим: «царя чтите», он не только изложил учение гражданина, но и утвердил оное на незыблемом основании Божественной Религии. Он показал — как независимое, Божественное достоинство Религии, так зависящее от устроения Божия достоинство Царского Престола; как важность союза между Алтарем и Престолом, так ничтожность низких, недостойных помыслов о том и другом» (10; 203, 205).

Царь — кормчий церковного корабля

«И будут царие кормители твои».

Пророк Исаия

Симфоническая связь священства и царства, не как данность, а как заданность, — «есть учение, опирающееся на Священном Писании, всегда проповедовавшееся Православною Церковью и проникнувшее и в ее право: «И будут царие кормители твои» (Ис. 49; 23), предсказано о Церкви еще в Ветхом Завете пророком Исаиею (Ис. 49; 23), и они будут хранителями веры и заповедей Божиих (2 Цар. 5; 3), и этим было положено основание связи, долженствующей существовать между государственною властью и Церковью» — пишет известный канонист епископ Никодим Далматинский (17; 680).

Исторически церковные каноны определяли и направляли развитие гражданского законодательства, постепенно входящего в круг церковного предания. К примеру, Димитрий Хоматин, архиепископ Болгарский, живший в XIII веке, говорит, что «император, который есть и называется верховным блюстителем церковного порядка, стоит выше соборных определений и сообщает им силу и действие. Он есть вождь церковной иерархии и законодатель по отношению к жизни и поведению священников; он имеет право решать споры между митрополитами, епископами и клириками и избирать на вакантные епископские кафедры. Он может возвышать и епископские кафедры и епископов в достоинство митрополии и митрополитов... Его постановления имеют силу канонов» (18; 469).

«Светло возрадуйся, Православная Церковь, и твоя соборная молитва веры, любви и благодарности да восходит к престолу Всевышнего, когда Он на Избранного от людей Своих полагает священную печать Своего избрания, как на вожделенного первенца твоих сынов, на твоего верного и крепкого защитника, на преемственного исполнителя древнего о тебе слова судеб: «будут царие кормители (правители, водители по-славянски) твои» (Ис. 49; 23)» — имел возможность восклицать в прошлом веке святитель Филарет Московский, взирая на лицо Православного Самодержца — земного возглавителя христианского общества.

Один из основных законов Российской Империи прямо гласил: «Император яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви Святой благочиния. [...] В сем смысле Император [...] именуется Главою Церкви» (19; 6). Смысл возглавления земной Церкви Царем заключается в том, что он является не только мирским архиереем, но и епископом внешних дел Вселенской Церкви.

Царь — внешний епископ Церкви

«Царь занимает высокое место в Церкви»

Антоний, патриарх Константинопольский

«Господь, — учит святитель Филарет, — на земле в Небесном Царствии Своем, то есть в Церкви Своей, особенным образом творит их, по изъяснению тайновидца Иоанна, Царей и Иереев, небесного вкупе и земного священноначалия» (8; 51). Поэтому, «Церковь всегда считала и считает их (Царей) таковыми, и, посвящая их посредством особого своего чина и миропомазуя их на царство, она причисляет их к разряду священных лиц, на которых излита благодать Божия. Константин Великий в своей речи к отцам Никейского Собора епископов называет епископами в делах, касающихся внутренней жизни Церкви, а себя — епископом в делах внешней церковной жизни... Отцы Халкидонского Собора приветствуют императора Маркиана, как «священника-царя», а папа Лев Великий, этот строгий православный учитель, не стесняется признать власть государей священническою, проникнутых интересами Церкви и заботящихся о ее преуспеянии», — говорится в Православном церковном праве (17; 684).

Православные самодержцы издавали указы о повсеместном употреблении при богослужении известных гимнов, например, указ Феодосия Второго о повсеместном употреблении трисвятой песни: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас» и прочие, или даже сами сочиняли, например, гимн императора Юстиниана: «Единородный Сыне и Слове Божий», или прекрасные Богородичные стихиры Иоанна Грозного. «Таким образом церковный историк Сократ в V веке имел полное право сказать, что, с тех пор, как императоры сделались христианами, церковные дела стали зависеть от них», — сообщает канонист Н. Суворов (20; 48).

Вот что говорится о церковном служении Царя в послании Антония, патриарха Константинопольского: «Царь занимает высокое место в Церкви; он не то, что другие поместные князья и государи. Цари в начале упрочили и утвердили благочестие во всей вселенной; цари собирали вселенские соборы; они же подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят божественные и священные каноны о благоустройстве христианской жизни, и много подвизались против ересей; наконец, цари вместе с соборами своими постановлениями определили порядок архиерейских кафедр и установили границы митрополичьих округов и епископских епархий. За все это они имеют великую честь и занимают высокое место в Церкви» (21; 272).

Согласно 104-му правилу Карфагенского Собора: «Церковь [...] благочестною утробою Христу их (Царей) родившая и крепостью веры воспитавшая» признает, что каждый «праведный царь имеет святительский чин» (22; 551); «за исключением священнодействий, император совмещает в себе все остальные привилегии епископов, на основании которых его церковные распоряжения получают каноническую важность», — писал архиепископу Константину Кавасиле в ХIII веке Болгарский архиепископ Димитрий Хоматин (27; 85).

Миропомазание Царя

Прежде чем принять церковный сан Помазанника Божия, каждый Государь таинственно рукополагается в Цари и венчается на Царство.

Святитель Филарет Московский сообщает, что «обряд возложения рук, от времен Апостольских доныне постоянно употребляемый в Церкви, означает [...] возведение и посвящение в разные степени Церковного служения» (10; 314). «По возложении порфиры император преклоняет главу и первосвятитель, осенив царя крестным знамением, возлагает крестообразно на главу Его руки. Посему коронование [...] называется рукоположением по данной благодати от Святого и животворящего Духа. При этом священноцарском руковозложении Церковь произносит молитву Господу [...] помазать Царя елеем радования, облечь его силою свыше, возложить на главу его венец [...], посадить его на престол правды и прочее. [...] По молитве подносится императорская «корона» — венец или диадема, которую Государь сам возлагает на главу свою» (23; 316).

«При короновании на царство православных царей совершается помазание их святым мvром, как высшая ступень таинства» (24; 209) Церкви, которое, как и любое другое таинство, имеет догматическую силу.

Рукоположением и возложением порфиры [...] соединяется мысль о выделении из состава обычных мирян и возведении рукополагаемого в Церковный чин. Именно такая мысль соединяется с рукоположением в 19-м правиле 1-го Вселенского Собора, — объясняет церковный историк и канонист М. Зызыкин, — не облагодатствованные Церковью цари никакого рукоположения не имеют, так что могут совершенно счисляемы быти с мирянами”.

«Что касается мvропомазания, то оно так же, как и в греческой Церкви, воспринимается как таинство и Императорами, и церковной иерархией, и церковной богословской мыслью» (25; 170-171).

Во время литургии перед причащением один из митрополитов у алтаря совершает таинство святого мvропомазания государя в Цари: на челе, на очах, ноздрях, устах, ушах, персях и руках с известным сакральным возгласом. Другой же митрополит затем вводит Императора внутрь алтаря через царские врата для причащения по чину священников: отдельно Тела и отдельно Крови.

Епископ Никодим в толковании 69-го правила 6-го Вселенского Собора утверждает, что «царям всегда дозволено было входить в алтарь и в алтаре — как Божиим помазанникам — причащаться наравне со священнослужителями» (26; 559). Он же в Церковном праве сообщает: «В алтарь могут входить только служители Церкви и Государь, которому каноны это разрешают» (17; 570).

«За императором усвоено название общего епистомонарха церкви, то есть верховного надзирателя и блюстителя как всего духовного сословия, так и вообще всех порядков церковных, — пишет известный историк Ф. Курганов. — Святой Симеон Солунский говорит, что когда император запечатлевается миром, «печатию и помазанием Сущаго Царя всех», то вследствие этого облекается силою, поставляется во образ Самого Бога на земле и «приемлет сообщаемую благоуханным миром благодать Духа, утверждающую верховных правителей гражданства и воинства». По совершении помазания миром на него возлагается поверх царских одежд еще некое священное одеяние, «составляющее принадлежность самодержца и знаменующее благоустройство, благосостояние и мир, о которых он принимает обязанность пещись в отношении к Церкви». Затем в таком виде он вступает во святое святых, во свидетельство того, как говорит святой Симеон Солунский, что «он обязуется благоустроять и умиротворять Церковь, покровительствовать и защищать ее, отражать возмутителей и всех располагать к подчинению ей и покорности, потому что и сам он свидетельствует ей послушание и верность, приступая к страшным таинствам с главою непокровенною и оказывая ей сыновнее повиновение; — также в знак того, что он будет идти по пути Божию, правому и неуклонному, ведущему в Царство Небесное». По входе в алтарь он занимает место между священниками. Все эти права и вся эта честь усвояются императору «ради царственного помазания, как охранителю прав Церкви, именующемуся ее защитником, как помазаннику Господню и предызбранному Богом царю христоименитого народа. Как благочестивейший, он и причисляется к освященным лицам в Церкви». После помазания мvром и ради помазания он называется также «святым» (27; 77-79).

«Императоры, как и патриархи, должны почитаться учителями, в силу сообщаемого им помазания священным мvром. Отсюда происходит право благоверных императоров поучать христианский народ, — авторитетно рассуждает знаменитый канонист Вальсамон. — Слава их состоит в том, что они подобно солнцу освящают блеском своего православия всю вселенную. Сила и деятельность императора простирается и на душу и на тело подданных, тогда как патриарх есть только духовный пастырь» (18; 468-469). Такова Царская харизма.

В свое время Святитель Григорий Богослов, созерцая Богопомазанников на высоте таинственного их служения, возглашал: «Цари! Познайте, сколь важно вверенное вам и сколь великое в разсуждении вас совершается таинство. Горнее принадлежит Единому Богу, а дольнее и вам; будьте, скажу смелое слово, богами для своих подданных. Сказано, и мы веруем, что «сердце царево в руце Божией» (Прит. 21; 1)» (28; 210-211).

Новозаветная теократия

«Помазанник, который управляет нами при особенном содействии от Духа Святого, помазанник, чрез которого управляет нами Сам Бог».

Макарий, Митрополит Московский

Таинство Миропомазания Царя на Царство заключается в распечатывании, раскрытии его, как храма Божией благодати, которая сокровенно в нем пребывает от самого зачатия. Предызбранный свыше Государь помазуется Святым Духом в Цари, подобно Спасителю мира, от чрева, от времени зачатия — словом Божиим. Согласно Божию промышлению, сугубый харизматический дар обнаруживается посредством этого церковного таинства, для сообщения его, через Помазанника, подданным. Они воспринимают благодать водительства Божия, как соборная личность, по вере, подобно тому, как в иных таинствах благодать очищения и освящения Божия воспринимается человеком через рукоположенного для этого священника — посредника, только по вере.

О Помазаннике Божием как орудии Боговодительства, Боговластия, преподобный Иоанн Кронштадтский говорит: «Если мы православные, то мы обязаны веровать в то, что Царь, не идущий против своей облагодатствованной совести, не погрешает» (29; 12). «Если нет веры в то, что благодать для соборного творчества подается народу Божию только через Богопомазанника и что Господь, управляющий через него, не ошибается, то, в таком случае, не следует считать себя правоверным. Прогнать Царя можно только вместе с Господом, на нем благодатно пребывающим. «Не обманывайтесь, Бог поругаем не бывает!» (Гал. 7; 6).

То, что Господь пасет народ Свой только жезлом земного Своего Царя, это святая истина. «Наш русский царизм по существу есть наша теократия; — богоуправление, при котором Сам Бог является управляющим через помазанного Им Царя», — объясняет священномученик Андроник (7; 17). Отсюда видно, что для Православия христианская государственность является не теоретическим учением, а жизнью таинственного общения с Богом через Богопомазанника, когда люди, усыновленные по вере небу, бывают по благодати братьями между собою.

Только посредством Церковных таинств сообщается человекам спасительная полнота благодати Святого Духа, и только по вере она ими воспринимается, обнимающая по всем сторонам все их существование.

«С нами Бог благодатью Православной веры. С нами Бог благодатным даром благословенного наследственного Самодержавия. Да пребываем же и мы с Богом, чистой верой и достойной веры жизнью, непоколебимой верностью к богодарованному Царю и соответственным единоначалию единодушием», — пишет учитель Церкви святитель Филарет Московский (8; 554). Так где же наш «Аминь»?

Царь — покровитель Церкви

«Русские Цари являются издревле

покровителями православных христиан даже в других государствах».

Святитель Иоанн Шанхайский

«Русскому Царю дано особое значение, отличающее его от других властителей мира. Он не только государь своей страны и вождь своего народа — он Богом поставленный блюститель и охранитель Православной Церкви, — читаем у русского историка Льва Тихомирова. — Русский Царь есть более чем наследник своих предков: он преемник кесарей Восточного Рима, устроителей Церкви и ее Соборов, установивших самый Символ христианской веры» (30; 312-313).

Благодатный старец, Алтайский просветитель, Митрополит Московский Макарий (Невский) отражает учение Православной Церкви о внешней церковной ограде — православном Самодержце: «Власть царя простирается и на дела Христовой Церкви, существующей в пределах нашего Отечества, так как члены этой Церкви суть вместе члены Отечества, подданные Царя. И этой священной власти помазанника Божия благоговейно вверяет себя святая Церковь, которая сама же и освятила его и облагодатствовала Божественными дарованиями чрез таинственное мvропомазание, и считает его как своим первородным сыном, так и своим верховным на земле покровителем и защитником» (31). И преподобный Иоанн Кронштадтский, всероссийский чудотворец, неизменно предупреждает, что «чрез посредство державных лиц Господь блюдет благо царств земных и особенно благо мира Церкви Своей, не допуская безбожным учениям, ересям и расколам обуревать ее» (2; 191).

«Посему надлежит [...] смело и твердо отстаивать то, что нам может обезпечить святое достояние веры Христовой, — обращается к россиянам священномученик Андроник. — А Царское Самодержавие и обезпечивало и может обезпечить ее в будущем по самому существу своему. Если мы желаем быть христианами, то за него, за это родное Самодержавие и стоять должны, как стоял в смутное время блаженной памяти Патриарх Российский Гермоген. Если мы за Христа, то должны сторониться всего, что с антихристом» (7; 26).

На земле может быть только один Помазанник Божий, Покровитель Вселенской Христовой Церкви, защитник всего народа христоименитого, образ Царя Небесного, который, благодаря принятию церковного сана, перестает быть покровителем лишь своего природного племени, каковыми являются исторически все прочие государи христианских народов.

Эту мысль старался донести патриарх Константинопольский Антоний Четвертый (1388-1395) Великому князю Московскому Василию Димитриевичу в своем послании о едином Вселенском Богопомазаннике, который «помазуется великим миром и поставляется Царем и самодержцем всех христиан. На всяком месте, где только именуются христиане, имя Царя поминается всеми патриархами, митрополитами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей и прочих властителей. Нет ничего хорошего, если ты говоришь: мы имеем Церковь, а не царя. Невозможно христианам иметь Церковь, но не иметь царя. Ибо Царство и Церковь находятся в тесном союзе между собою, и невозможно отделить их друг от друга. Послушай верховного апостола Петра, говорящего в Первом соборном послании: Бога бойтеся, Царя чтите, не сказал «царей», чтобы кто не стал подразумевать именующихся царями у разных народов, но «царя», указывая на то, что один только Царь во вселенной» (21; 272-276). О том же самом пишет Богопомазанному Царю Феодору Иоанновичу в грамоте об учреждении патриаршества патриарх Иеремия: «По истине в тебе, благочестивом Царе, пребывает Дух Святой, [...] и ты один под небесами именуешься христианским царем во всей вселенной у всех христиан» (32; 40).

В истории России много примеров того, как наши Государи покровительствовали единоверным народам и за пределами своего государства. Многие народы вошли исторически в Православную Церковь и веруют, что Господь через Богопомазанника ограждает их духовно-национальное бытие, «ибо народам был Он от Бога дарован, а не одному народу Российскому», — говорит Святитель Филарет Московский (10; 2).

Только в Православной Церкви есть учение о симфонии властей и таинство мvропомазания Самодержца. Никогда ни одна «христианская» ересь или секта не признавала этого церковного богоустановления. Уже александрийские монофизиты, не признающие во Христе Боге второй его человеческой природы, и получившие отпор от Возглавителя Вселенского Православия — Царя, с середины V века «стали называть всех православных мельхитами, а их патриархов — мельхитскими патриархами», — напоминает историк Церкви Ф. Курганов (27; 181). Слово «мельх» по-арамейски означает «царь», а мельхит — монархист, царист. В этом обвиняют Святую Церковь еретики на протяжении полутора тысяч лет.

Но Православная Церковь всегда неизменно славила Господа, промыслительно учредившего в ней этот вселенско-православный церковный сан, и в последние времена обрела миллионы святых в чине новомучеников, то есть пострадавших не только за Небесного Царя, но и «за Великого Государя и целость Самодержавия Его» — по слову Всемирного Светильника, преподобного Серафима Саровского (33; 1).

Только лицо Православного Самодержца дает Церкви возможность догматически основательного и канонически полноценного национального бытия. А отказ от духовно-телесной жизни, от симфонического идеала, напротив, приводит только к манихействующему сектантству, декларативно-декоративному «православию». Всякий знает, что жизнь души вне тела называется смертью.

Заповедь о служении Царю

«Что Бог положит в сердце Государя:

тому и надобно повиноваться».

Святитель Филарет Московский

Первый православный Государь — святой Равноапостольный Царь Константин в грамоте епископам Тирского Собора постановляет, что «определениям самодержца, направленным к защите истины, противиться не должно» (27; 46). «Не должно противиться власти во благое, чтоб не согрешить пред Богом и не подвергнуться Его праведному наказанию», — вторит ему через века преподобный Серафим Саровский (34; 406).

«Библия не дала ли доброго воспитания народу Божию ветхозаветному? Не дала ли еще более совершенного воспитания народу Божию новозаветному? Премудро устрояя воспитание будущих граждан Царствия Небесного, не имела она недостатка в мудрости, чтобы преподать верные правила для образования доброго гражданина царства земного, и имела нужду преподать оные, потому что худой гражданин царства земного и для небесного царства не годен» (6; 473), — заключает Митрополит Филарет Московский свою мысль о духовно-педагогической стороне христианской государственности: «Если царь Христос непосредственно Своим действием в лице равноапостольного Константина основал достоинство христианского Царя, для споспешествования Своей истинной вере, Своей Православной Церкви: то сию священную обязанность может ли без оскорбления Царя Христа пренебречь какое-либо христианское царство? Да ревнует каждый в своем круге действования, чтобы обязанности служить Царю земному и служить Царю Небесному, быть верным подданным и истинным христианином, составляли для нас одну нераздельную обязанность, один непрерывный подвиг.

Как религия бывает христианской или нехристианской, так и политика — христианской или нехристианской. Христианская политика, как неизменно учит Церковь устами святых отцов, — есть осуществление Богом установленной монархической идеологии. «Царя чтите» (1 Пет. 2; 7); вот вся наука для членов государства, или, как называют одним словом, политика Апостольская и Христианская», — объясняет Святитель Московский Филарет (8; 422).

Но есть люди, и даже почему-то некоторые из них в рясах, которые не принимают монархическую идеологию, но проводят в жизнь политику своевольного коллективного антихриста. Что это: плод махрового невежества или злого произволения? Пусть они сами решают, прочитав грозное предупреждение Святителя Филарета:

«Христос учил: «воздадите Кесарева Кесареви». Апостолы учили: «царя чтите». Кто учит не тому, чему поучал Христос и Его Апостолы: тот не последователь, а враг Христов. Негде есть и иного рода политические раскольники; они хотят, к соблазну народов, иметь царя, не освященного Царем царствующих, закон человеческий без закона Божия, власть земную без власти небесной, присягу без имени Божия. Знаете ли, что делают сии неугомонные мудрователи? Они хотят выколоть у правды правое око. Можно ли основать закон и власть только на зыбком песке мнений людских? Как может стоять земля без неба?

Братия! Да стоим твердо во всецелой истине и правде. Боящиеся Бога! «Царя чтите». Чтущие Царя! «Бога бойтеся» (1 Пет. 2; 17)» (10; 206).

А для нас является очевидным и несомненным, что антимонархисты, по слову святого, — это политические раскольники и враги Спасителя нашего, пытающиеся отделить государственность от Небесного основания.

Наследственность Царской власти

«Честь, принадлежащая Царю,

не может без святотатства

быть отнесена подданному».

Святитель Филарет Московский

Многих, даже приемлющих идею монархии, смущает вопрос о наследственной форме власти. Но с религиозной точки зрения становится все ясным. Цари после помазания на Царство, которое совершается над каждым из них отдельно, получают особую благодатную помощь от Бога, Который может, по нашей вере и нашей молитве, преобразить грешного в святого, слабого в сильного, простеца в мудреца. Хулят Бога те маловеры, которые не признают, что Промысл Божий посылает народу в разные моменты его исторической жизни такого Царя, какого он заслуживает.

О том, что дарование Царской Династии — это милость Божия и что истина Божия — это исполнение во Христе обетования о ней, говорит Святитель Филарет Московский: «Милость Божия была с Давидом, когда Бог даровал ему царство, утвердил оное, распространил, особенно, когда с клятвой изрек о нем сие безпримерное обетование: «семя его во век пребудет, и престол его, яко солнце предо Мною» (Пс. 88; 37). Истина Божья пребыла с Давидом, когда Соломон и дальнейшие потомки его благословенно царствовали над народом Божьим, наипаче же, когда Иисусу Христу дал Господь Бог престол Давида Отца Его, и Он воцарился в дому Иаковли во веки (Лук. 1; 32-33)» (10:403).

Евангельский Ирод четверовластник не принадлежал к царской династии Давидовой, и посему — не был законным царем. Этот властолюбец хитростью и лестью оказался на царском престоле, и посему — был самозваной «лисицей», как называл его Господь (Лук. 13; 32). «Весть о рождении Христа Царя приносится в Иерусалим, который ожидал в Нем своего избавителя. Ирод, которого не священное право наследия, но честолюбие возвело на престол Давидов, и который утверждал власть свою более притворством и насилием, нежели правлением истинно-благодетельным, не мог спокойно слышать о законном Царе, хотя Сей был еще в пеленах», — пишет о противостоянии самозванчества власти наследственной Митрополит Филарет (35; 85).

И он же, как блестящий богослов, прекрасно и доступно излагает учение Православной Церкви о династичности: «Царская власть наследственная. «От плода чрева твоего посажду на престоле твоем»? (Пс. 131; II). Вследствие чего мы можем изречение Божественное разрешить на следующие изречения истины.

Первое: Бог посаждает царя на престоле; или, иначе сказать: царская власть есть Божественное учреждение.

Второе: Бог посаждает на престоле царевом от плода чрева его, то есть наследственность царской власти есть также Божественное учреждение.

Третье: царская наследственная власть есть высокий дар Божий избранному Божию, как о сем свидетельствует обещание сего дара с клятвою, и другое Божественное изречение: «вознесох избраннаго от людей Моих» (Пс. 88; 20).

Четвертое: царская наследственная власть есть и для народа благопотребный и благотворный дар Божий: поелику благость Божия безпристрастна, и премудрость Божия всеобъемлюща; и потому, если Бог дает Царю дар, от которого зависеть должна судьба народа, то, без сомнения, дает, провидя и предустрояя тем благо и всего народа.

Вот коренные положения царского и государственного права, конечно, не имеющие недостатка в твердости, поелику основаны на слове Божием, утверждены властью Царя царствующих, и запечатлены печатью клятвы Его!» (8; 552 — 553).

«Так просто и ясно показывает митрополит Филарет, что коренные положения или догматы учения о царской власти основаны на богооткровении, и прежде всего на истине о богоустановленности царской власти, — утверждает Архиепископ Серафим по поводу содержания вышеприведенного текста и делает вывод: — Поэтому основные истины о царе и его власти можно назвать догматами царского и государственного права, как об этом свидетельствует митрополит Филарет» (12; 42).

Св. Филарет Московский — истинный апостол Самодержавия и ревностный апологет царизма — излагает, обращаясь к Царю, мысль о том, что Боговластие и Боговодительство осуществляется на земле через наследственного Царя из Богоданной Династии:

«Благочестивейший, Богом венчанный Великий Государь Император! Бог венчал Тебя: ибо Его провидение привело Тебя к сему законом престолонаследия, который Он же положил и освятил, когда, прияв Царя в орудие Своего Богоправления, изрек о нем Свое определение: «от плода чрева твоего посажду на престоле твоем» (Пс. 131; II)» (6; 385).

«Царь по священному закону наследия, мирно восходящий на престол и мирно простирающий благотворную власть над царством, — по верному слову того же Святителя, — есть высокий дар Божественного провидения народу и благонадежный залог его благоденствия» (6, 442).

Христианство и антихристианство

«Ход холеры, так же как и республики,

трудно предусматривать».

Святитель Филарет Московский

В начале нашего бурного века священномученик Андроник, как подобает истинному Христову пастырю, много позаботился о том, чтобы русские православные люди лучше и яснее понимали смысл особого гражданского строя на Руси. Можем убедиться в том, что слово его сегодня не только не перестало, очевидно, быть злободневным, но, напротив, стало, несомненно, еще более актуальным:

«Как же при свете Откровения, с точки зрения высокого дела душевного спасения смотреть христианину на современную жизнь, в которой у нас борются два начала — исконного Русского Самодержавия Царского и западного конституционализма партийного?» (7; 7).

«Нужна такая работа, чтобы сорганизовать весь народ русский во единую семью, твердо и сознательно стоящую за свое святое, народное, историческое достояние — веру Христианскую и Царя самодержавного. Нужно упорно и старательно отгребаться от всяких партий, и народ сохранять, именно, как народ, чуждый партийности, там разделение, там несогласие, там борьба, там порядка не ждать, и целое должно распасться. И поэтому, когда говорят, что в числе партий есть и партия русская, то это или ложь или недоразумение» (7; 20). «Ни о каком согласии с какими-либо партиями [...] не может быть и речи. Народное дело и должно быть народным, а не партийным. А как только партии в народе, так и разложение народное» (7; 27).

«Но для этого нужно отбросить всякий конституционный и партийный бред, лишь обезсиливающий нас как государство, и ведущий нас к разделению, а через это и под власть врагов. Должно быть восстановлено наше родное исконное Царское Самодержавие, почивающее прочно на теснейшей духовной связи Царя с народом и оберегающее общее государственное благо, не в ущерб и не в излишек какой-либо из составных частей целого Государства Русского» (7; 23).

«Дело не в борьбе двух режимов управления, а в борьбе между верой и неверием, между христианством и антихристианством» (7; 24).

Почти двадцать веков назад Голгофский Крест Христа Спасителя — как «разделяющий меч» (Мф. 10; 34) — духовно рассек весь мир человеков на две части: Церковь и не-церковь, народ Христов и народ антихристов.

Как же узнать — чьи мы? Или каковы главные признаки пребывания в Церкви Христовой, а каковы — в церкви антихристовой?

Народ первый — это Вселенское православие, именующее Христом, по-русски Помазанником, не только Богочеловека Иисуса — Царя по Божественной природе над всем творением, плоть Которого помазана Святым Духом в Царя земного — во Христа Господа; но также и избираемых Богом людей, во образ Христа Спасителя Богопомазуемых от зачатия Духом Святым в Цари, во Христа Господня, что позднее получает раскрытие посредством Таинства Церкви — Миропомазание на Царство; и осуществляющее им служение.

Народ второй — ожидатели антихриста, по-русски — лжепомазанника, который «отвергает, что Иисус есть Христос» (1 Ин. 2; 22) и что «Христос есть образ Бога (Помазующего)» (2 Кор. 4;4); но также не признает земных Царей, предызбираемых свыше и церковно-освящаемых возглавителей Вселенского Православия. Таковых своевольных рационалистов, отступивших от Бога и жизни по вере, грядущий воцариться над ними антихрист, несомненно, имеет своими верными слугами, независимо от того — есть у него на шее крест, или нет. Святитель Филарет неустанно наставляет:

«"Бога бойтеся, царя чтите" (1 Пет. 2; 17). Сии две заповеди так соединены для нас, как бы два ока на одном лице истины и правды. Не разрозните их; не обезобразьте лица истины; не повредите одного из очей ее.

Боимся Бога, — говорят некоторые суеверы; и отрекаются молиться за Царя, или давать ему дань, или вступать в его службу. Не очевидно ли, что это не последователи благочестия, но враги оного, так же как и Отечества?» (10; 205 — 206).

Православная Церковь вооружена свыше божественными догматами — путями Святого Духа, для их практического употребления, для их исторического воплощения, для созидания образа — соединяющего с небесным первообразом, и поэтому: всякое противление благодатному и благословенному союзу земли и Неба — есть разновидность иконоборческой ереси.

Демократия и партийность

«Я сам, слава Богу, ни к каким партиям не принадлежу. Принадлежу всем, кто стоит за Бога, Царя, и Россию».

Преподобный Иоанн Кронштадтский

Наше российское «общество утратило понимание религиозной сущности Самодержавия и стремилось подчинять волю Монарха своей воле, — говорит Митрополит Питирим Петроградский, начиная пояснять различие между народовластием и Боговластием. — Помазанник Божий есть орудие воли Божией, а эта воля не всегда угодна людям, но всегда полезна. Народовластие же всегда гибельно, ибо Богу было угодно постановить, чтобы не паства управляла пастырем, а пастырь паствой. Там, где этот принцип нарушается, наступают последствия гораздо более горькие и опасные, чем все то, что признается ошибками, или неправильными действиями пастыря. Пастырь ответствен пред Богом, народовластие же всегда безответственно, есть грех, бунт против Божеских установлений» (36; 140).

«Никогда русские Государи не были Царями волею народа, — а всегда оставались Самодержцами — Божиею Милостию, Государями — по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению», — добавляет в продолжение святитель Иоанн Шанхайский (37; 42). А святитель Владимир Киевский утверждает, что: «Монарх посвящается на власть Богом, — президент получает власть от гордыни народной; монарх силен исполнением заповедей Божиих, президент держится у власти угождением толпе; Монарх ведет верноподданных к Богу, президент отводит избравших его от Бога» (38; 9).

Будучи упразднением целостности божественного миропорядка и разрушением небоподобной царственности как иерархической соподчиненности и чинности, демократия являет себя как образ хаоса и смерти, как икона ада.

«Да не будеши со многими на злобу: да не приложишися ко множеству, уклонится со множайшими, яко превратити суд» (Исх. 23; 2), предупреждает Священное Писание об опасности следования не за Богом, а за большинством, так как это порождает зло и извращает справедливость.

«Тем именно и страдает ныне русское общество, что в нем нет веры во Христа, нет твердости веры и убеждений христианских, что оно помешано на всяких «свободах», превратно понятых, и творит всякие несуразности, нелепости и гоняется за новомодным образом правления, к которому оно совершенно неспособно по своей разнородности и разноверности и взаимной враждебности. «Всепагубно правление многих: един да будет Царь» — говорит древний мудрец» (3; 219), — пишет преподобный Иоанн Кронштадтский об антихристианской и антинародной сущности демократической идеи, носители которой «питают вожделения конституционного или республиканского правления в России, но они не понимают истории и характера Русского народа, который не может быть без Царя Самодержавного, который живет им» (3; 181-182). «Умолкните же вы, мечтательные конституционалисты и парламентаристы! — продолжает слово наш российский чудотворец. — Не вам распоряжаться престолами царей земных. [...] От Господа подается власть, сила, мужество и мудрость Царю управлять своими подданными» (2; 187).

Апостол Павел, говоря о тех, кому даруется благодать суда — для разрешения многих важнейших вопросов, вопрошает: «Разве не знаете, что святые будут судить мир?» (1 Кор. 6; 2). Поэтому о законе и власти Царя, ревнующем о внутреннем Царстве Божием и враждующем с царством греха, говорим словами святого праведника Иоанна Кронштадтского:

«Наблюдение над людьми и над обществами человеческими показывает, что люди, более попустившие себя в сие внутреннее, нравственное рабство — в рабство грехам, страстям, порокам, — чаще других являются ревнителями внешней свободы, — сколь возможно расширенной свободы в обществе человеческом пред законом и властью. Но расширение внешней свободы будет ли способствовать им к освобождению от рабства внутреннего? С большею вероятностию опасаться должно противного. В ком чувственность, страсть, порок уже получили преобладание, тот, по отдалении преград, противопоставляемых порочным действиям законом и властью, конечно, неудержимее прежнего предается удовлетворению страстей и похотей, и внешней свободой воспользуется только для того, чтобы глубже погружаться во внутреннее рабство (6; 130). У некоторых народов возникла новая мудрость, которая вековыми трудами государственной мудрости обработанные и усовершенствованные государственные установления находит не только требующими исправления, но совсем негодными, и хочет все переломать и перестроить. По огромности предприятия можно подумать, что это должна быть огромная мудрость: и вот случай прельщения. Итак, может быть, не излишне испытать сию новую мудрость на оселке апостольском. Чиста ли она? — Нет. Она совсем не говорит о благоговении к Богу, которое есть единственный источник чистоты, и потому не имеет мысли о том, что христианство называет чистотой. Мирна ли она? — Нет. Она живет и дышит распрями не только ее последователей с непоследователями, но и последователей между собой. Кротка ли? — Нет. Надменна и дерзновенна. Благопокорлива ли? — Нет. Мятежна. Исполнена ли милости и плодов благих? — Нет: жестока и кровожадна. Несумненна ли? — Напротив, она ничего не произвела, кроме сомнений, подозрений, нареканий и недоверенности. Нелицемерна ли? — Она переменяет личину за личиной, смотря по тому, какою когда лучше прельстить можно. Посему какая это мудрость? — Очевидно не та, которая свыше. Какая же? Не беру на себя дать ей имя. Вашему проницанию и безпристрастию предоставляю выбор из имен, предложенных Апостолом: земна, душевна, бесовска (Иак. 3; 15)» (8; 585).

«В наше время многие народы мало знают отношение государства к Царству Божию и, что особенно странно и достойно сожаления, мало сие знают народы христианские, — мало знают не потому, чтобы не могли знать, но потому, что не хотят знать; и глаголющиеся быти мудри между ими с пренебрежением отвергают дознанное и признанное древней мудростью. Им не нравится старинное построение государства на основании благословения и закона Божия; они думают гораздо лучше воздвигнуть здание человеческого общества, в новом вкусе, на песке народных мнений, и поддреживать оное бурями безконечных распрей» (6; 39-40). «Они хотят царей, не освященных Царем царствующих; правителей, порабощенных своим подданным; напротив того приписывают царскую и самодержавную власть народу, то есть рукам или ногам предоставляют должность головы и сия должность у них исполняется так правильно, как правильно сие распоряжение; народ у них царствует мятежами, крамолами, разбоями, грабежами, сожигательствами; и достойный сего мнимого самодержавия народного плод есть отсутствие общественной и частной безопасности.. Так шатаются языцы, потому что поучаются тщетным; потому что в своих неблагословенных соборищах собираются на Господа и на Христа Его. Но за то и Господь уже мятет их яростию Своею; яко сосуды скудельничи, сокрушает их (Пс. 11), и не престанет сокрушать, дондеже взыщут оставшиися человецы (Амос. 9; 12) Его и Его царствия» (10; 462).

«Они умеют потрясать древние здания государств: но не умеют создать ничего твердого. Внезапно по их чертежам строятся новые правительства: и так же внезапно рушатся. Они тяготятся отеческою и разумною властью царя: и вводят слепую и жестокую власть народной толпы и безконечные распри искателей власти. Они прельщают людей, уверяя, будто ведут их к свободе: а в самом деле ведут и от законной свободы к своеволию, чтобы потом низвергнуть в угнетение» (6; 382).

«Из мысли о народе выработали идол: и не хотят понять даже той очевидности, что для столь огромного идола недостанет никаких жертв. Мечтают пожать мир, когда сеют мятеж. Не возлюбив свободно повиноваться законной и благотворной власти Царя, принуждены раболепствовать пред дикой силой своевольных скопищ. Так твердая земля превращается там в волнующееся море народов, которое поглощает учреждения, законы, порядок, общественное доверие, довольство, безопасность» (8; 553-554). «Благоприятствовать демократии следственно не благоприятствовать России, которая есть главное препятствие для демократии» (39; 375) — набатным гласом звучат, словно сказанные для нынешней России слова святителя Филарета.

Антимонархическая ересь

«У саранчи нет царя,

но выступает вся она стройно».

(Прит., 30; 27)

Православная Церковь неоднократно предупреждала, что всякий христианин, относящийся к христианской власти недостойно, лишается имени христианина. И учили россиян почитанию русского Помазанника христиане даже иных стран.

Имеретинский подданный, великий старец Иларион Грузин пишет россиянину о любви к Царю: «Долг наш — иметь сердце и мысли всегда устремленными к Богу за Августейшего Императора и за всю Православную Церковь. Сия есть первейшая обязанность наша и наиприятнейшая по отношению к Богу и к людям, хотя мы грешны. Кто, братия, может представить православного христианина не молящегося за Царя нашего, который есть только один, но не многие? И кто не обязан его любить? Не есть ли Царь единственная похвала христиан и слава Христа? Потому что только он по образу Христа-Помазанника по естеству подобен Ему и достоин называться Царем и Помазанником Божиим, потому что он имеет в себе Помазующего Отца, Помазанного Сына и Имже помазася Духа Святого. [...] Поэтому кто не любит своего богопоставленного Царя, тот не достоин именоваться христианином. И сие подлинно так» (40; 95).

Эта мысль излагалась, как известно, и ранее, когда четыре Восточных Патриарха присылают свои свитки на Поместный Московский Собор 1666 года. Во второй главе Патриарших свитков сообщается: «Мы считаем, что как отрицающий веру в Бога изгоняется из собрания православных, так нарушающий верность Царской власти и настроенный к ней изменнически недостоин называться христианином, ибо носящий корону, власть и диадему есть также Христос или Божий Помазанник. В виду этого мы непреложно обязаны соблюдать навсегда благочестивую верность к нашему властителю Царю» (41; 88-89). «Церковь, исходя из Священного Писания и святоотеческих древних традиций, считала царскую власть единой правильной нормой правления государством, единственной угодной Богу политической системой, — отмечает церковный историк Н.Н. Воейков. — В Неделю Православия в церквах произносилось: «Отрицающим Божественное происхождение царской власти и надлежащее отношение к ней — анафема!» (13; 376).

«В первые века христианства не было нужды в каких-либо церковных наказаниях для исправления государственных изменников или бунтовщиков; потому что таких преступников вовсе не было между христианами, — напоминает священник Константин Никольский. — Когда же христиане переставали быть точными исполнителями воли Христовой, тогда у них слабела, затмевалась мысль, что цари поставляются от Бога и должно почитать их, и явилась измена царю и бунт против правительства. Следствием сего, при наказании возмутителей гражданским судом, они подвергались и церковному осуждению. Им стали произносить анафему. На Пятом Толедском соборе (633 года) поражались анафемою все домогавшиеся царского сана, без всяких на то прав по своему происхождению [...]. О греках известно, что анафема дерзающим на бунт произносилась в ХI — ХIV веках» (42; 237 — 238). «Когда же в России явились бунтовщики и изменники, присвоившие себе имя царя, увлекавшие людей от повиновения истинным Царям и сами восстававшие против них, преследовавшие людей, которые не желали изменить клятве, данной царям, грабившие и убивавшие множество народа и не подававшие никакой надежды к раскаянию, к прекращению их злых дел; тогда Церковь находила нужным произнесть этим возмутителям анафему, и самыя анафематствования внести в чин Православия» (42; 242).

В православных храмах ежегодно на «малую Пасху», как называют праздник Торжество Православия, совершается специальный чин, в котором и находятся двенадцать анафематствований, из которых предпоследнее звучит так:

«Помышляющим, яко православныя Государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению, «и при помазании дарования Святаго Духа к прохождению великого сего звания в них не изливаются: и тако дерзающим противу их на бунт и измену, анафема!» (43; 30-31). А выше по тексту Последования, говорится: «Сия вера апостольская, сия вера отеческая, сия вера православная, сия вера вселенную утверди» (43; 25).

Таким образом, исчезают сомнения в том, что всякий, не исповедующий учение Православной Церкви о законной государственности и не молящийся о даровании Матери Церкви внешней ограды, не наследует ничего, кроме геенского огня. Как нарисованный огонь отличается от настоящего, так настоящий — от геенского, — предупреждают святые.

Религиозно-национальное историческое бытие

«Идите, научите все народы, крестя их».

(Мф. 28; 19)

Согласно Евангелию, Господь Иисус Христос посылает учеников, по-гречески — апостолов, проповедовать покаяние не отдельным людям и не всему человечеству, а именно народам. Вместо индивидуализма и космополитизма, отвергающих национальное начало во всем, — «В разселении народов по лицу земли Бог положил цель, чтобы каждый народ искал Бога, то есть своею национальною личностью усвоял одну и ту же Божественную Истину», — утверждает Митрополит Елевферий (44; 155).

Сразу после принятия Христианства в первом веке частью населения многочисленных восточнославянских племен от Апостола Андрея Первозванного начинается исторический процесс создания единого Русского народа, как реальности религиозно-национальной. Вера Христова начинает созидать народ по образу Единосущной Троицы.

Духовно-историческое событие — принятие на Руси христианской государственности при князе Владимире Равноапостольном — это день духовного рождения Русского народа. Благодаря его появлению многие соседние народности исторически единятся с ним, постепенно обретая максимально возможное полноценное существование в Русском Государстве. Территориально же Россия растет за счет тех народов, которые она приводит ко Христу, а они, в свою очередь, входя в русскую религиозно-национальную культуру, становясь русскими духовно, не утрачивают своих национально-бытовых особенностей. Именно поэтому и мордвин, и осетин, и чуваш, и абхаз, и многие другие считают себя русскими по вере, по принадлежности к Русской Церкви.

Каждая поместная православная Церковь, будучи особенной религиозно-национальной традицией в Церкви Вселенской, призвана Божьим Промыслом к особому же и служению. Каждый народ, входя в Тело Христово — воцерковляясь, получает от Господа и несет свой крест, как соборная личность.

«Святой апостол Иоанн Богослов, созерцая завершительный момент жизни Церкви Христовой во временном ее пребывании и переход ее в вечную славу, говорит: «Спасенные народы будут ходить во свете Его (Христа) и цари земные принесут в него славу и честь свою... И принесут в него славу и честь народов» (Апок. 21; 24-26). Цари, как представители наций, и сами нации внесут в Царство Божие то, в чем прославится Бог в их собственном земном, христианском существовании. В этой величайшей важности христианской задаче нет активного места папскому интернационалу», — говорит митрополит Елевферий (44; 156).

На Руси исторически сложилось и реально существует только Русское Православие, и поэтому просто невозможно быть или русским, или православным в отдельности. Так же, как не существует никакого вненационального православия, так не существует и внеправославного русского народа.

Таким образом, быть истинно русским значит быть православным. А быть православным значит и идею власти разрешать с церковно-православной точки зрения: то есть истинной и законной властью считать власть только Богоответственную, а всякую социальную проблему — проблемой религиозной. По воле Бога — нравственный закон полагается в основу исторического процесса, следственно, народ наш опять может стать Русским Народом, избрав Православную веру основой своей жизни вновь.

«Неужели кто подумает, что Всесвятому, Всеправедному, Всечистому Богу прилично, через освященного Им Царя, покровительствовать народу, небрегущему о святости, безпечно погружающемуся в бездну грехов и нечистот, не помышляющему о том, чтобы сделаться народом Божьим через веру и добродетели? (6; 426), — пишет Митрополит Филарет. — Первая истина та, что великие общественные бедствия не суть действия случая или некоей совершенно непонятной судьбы, но суть действия Провидения Божия, управляемые правосудием и милосердием. Другая, непосредственно за первою следующая, поучительная истина есть та, что бедствия общественные должно встречать покаянием и молитвою, и чем благовременнее, тем лучше» (8; 509).

Источники:

(первая цифра означает источник, а вторая — страницу в нем)

1. Полн. собр. сочинений о. Иоанна Ильича Сергиева: Новые Слова, Кронштадт, 1904).

2. И.К. Сурский: Отец Иоанн Кронштадтский, том 1, Белград, 1938.

3. Архимандрит Пантелеймон: Жизнь, подвиги, чудеса и пророчества св. прав. отца нашего Иоанна, Кроншт. Чудотворца. 1976.

4. Православно-догматическое Богословие. Макария, Митрополита Московского, том 1, изд. 5, СПб. 1895.

5. Св. Исидор Пелусиот: Творения, часть 2, письмо 63.

6. Сочинения Филарета, Митрополита Московского и Коломенского: Слова и Речи, том 5, Москва, 1885.

7. Епископ Андроник: Русский гражданский строй жизни перед судом христианина или основания и смысл царского самодержавия, 1995.

8. Соч. Филарета, Митр. Моск. и Кол.: Слова и Речи, том 4, Москва, 1882.

9. Полн. собр. соч. о. Иоанна Ильича Сергиева: Слова и Поучения, СПб. 1897.

10. Соч. Филарета, Митр. Моск. и Кол., Слова и Речи, том 3, Москва, 1877.

11. Творения иже во святых отца нашего Св. Димитрия Ростовского, СПб. изд. Сойкина.

12. Архиепископ Серафим (Соболев): Об истинном монархическом миросозерцании, СПб. 1994.

13. Н.Н. Воейков: Церковь, Русь и Рим, Джорданвилль, 1983.

14. Н.Н. Глубоковский: Православие по его существу, Москва, 1991.

15. Протоиерей Иоанн Восторгов: Смысл Царского коронования, Полн. собр. соч., том 2, Москва, 1914.

16. Святитель Тихон Воронежский, том 6.

17. Епископ Никодим: Православное церковное право, СПб. 1897.

18. Павлов: Курс церковного права.

19. Свод Основных Государственных Законов, том 1, часть 1, раздел 1, гл. 7, § 64, 1906, ст. 42.

20. Н. Суворов: Учебник Церковного права, изд. 2, 1902.

21. Русская Историческая Библиотека, том 6. Приложение.

22. Проф. С. Смирнов: Древнерусский духовник, Москва, Синод, изд., 1913.

23. Протоиерей Г.С. Дебольский: Православная Церковь в ее таинствах, богослужении, обрядах и требах, Москва, 1994.

24. Прот. Владимир Глиндский: Основы Христианской Православной Веры, 1979.

25. М.В. Зызыкин: Царская власть и закон о престолонаследии в России, София, 1924.

26. Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского, том 1, СПб. 1911.

27. Ф. Курганов: Отношения между церковными и гражданскими властями, Казань, 1880.

28. Святитель Григорий Богослов: Творения святых отцов.

29. Жизнь вечная, № 5. Правда о Царе, сост. К.В.П.

30. Л.А. Тихомиров: Монархическая Государственность, М.,1905.

31. Священное мvропомазание. Слово Макария, митрополита Московского, праздничный листок № 27, 1896.

32. Митр. Моск. Макарий: История Русской Церкви, том 10, СПб. 1881.

33. Прибавления к Почаевскому листку, № 5, 1907.

34. Летопись Серафимо-Дивеевского Монастыря, изд. 2, СПб. 1903.

35. Соч. Филарета, Митр. Моск. и Кол.: Слова и Речи, том 1, Москва, 1873.

36. Воспоминания Товарища Обер-Прокурора Священного Синода Князя Н.Д. Жевахова, том 2, Корол. СХС, 1928.

37. Иоанн, Епископ Шанхайский: Происхождение закона о престолонаследии в России, Шанхай, 1936.

38. Протоиерей Владимир Востоков: Когда Желябовы смеются — Россия плачет, Сергиев Посад, № 8.

39. Письма Митр. Моск. Филарета наместнику Свято-Троицкия Лавры Архимандриту Антонию, часть 3, Москва, 1883.

40. Иеромонах Антоний Святогорец: Очерки жизни и подвигов Старца Иеросхимонаха Илариона Грузина, Джорданвилль, 1985.

41. М.В. Зызыкин: Патриарх Никон, часть 3, Варшава, 1938.

42. Анафематствование (отлучение от Церкви), совершаемое в первую неделю Великого Поста, свящ. Константина Никольского, СПб, 1879.

43. Последование в неделю Православия, СПб. Синод, типография, 1904.

44. Митрополит Елевферий: «Папство» в вопросе соединения церквей, Париж, 1940.

Составил К.В.П.

Церковное Предание и его противники

Когда ныне, в православной среде, заходит речь об обновленцах, то, как правило, критикуется всего лишь их сугубо церковно-приходская и богослужебная практика. В свою очередь, когда обновленцы в ответ начинают объяснять свои взгляды и практику — слушатели теряются: за что же гонят этих добрых людей? Ведь все вроде бы правильно. Ну кто, в самом деле станет спорить с тем, что нужна катехизация, проповеди, что нужно часто причащаться, любить прихожан своего храма и тому подобное?

Но можно легко убедиться в том, как легко испаряется эта елейность, если спросить об их отношении к России в ее прошлом или как они смотрят на пророчества о том, что в России Царем Небесным будет вновь воздвигнут на престол Царь земной? И именно тогда сразу станет предельно ясно — что же такое на самом деле обновленчество.

Оценка прошлого России у обновленцев прямо-таки как у верных ленинцев: «тюрьма народов». Революция, с их точки зрения, — закономерный результат политики «царизма». «Царизм» жестоко угнетал Церковь и только после долгожданной «великой безкровной» февральской революции Церковь, «ликуя» якобы, выходит на свободу. По крайней мере их трагикомичные заверения в верности Собору 1917 — 18 гг. в немалой степени связаны с его демократическим антимонархизмом, который особенно сильно бушевал при его открытии, а к концу несколько приутих. Ибо заботы по изживанию из Церкви мнимого «тяжелого наследия царского режима» и «цезаропапизма» к удивлению ученых членов Собора сменились при большевиках на более актуальные.

Что же касается взглядов обновленцев на будущее России, то о нем они высказываются совершенно ясно. Модель их проста: только «правовое государство» по западным образцам. А Церковь — отделена от государства и образования. Ее роль в обществе — легкое нравственное влияние, область культуры, облагораживание нравов, умеренная благотворительность, приподнесение себя как традиционной «этнографической ценности». Воспитание прихожан (а не народа!) в вере — остается, но прежде всего — в духе любви к братьям — инославным, ко всему нецерковному миру. Церковь, с их точки зрения, должна учить широте взглядов, критичности к церковному прошлому, признанию равноценности православной культуры всем иным культурам и спасительности других конфессий... Из последнего вытекает мысль о возможности многому у них научиться... Об этом можно прочесть в любом материале об экуменических встречах, которые всегда проходят «в духе братской любви».

Необходимо отметить следующее. Так как обновленцы активно поддерживаются Ватиканом (если не сказать — содержатся), то и их идейная работа, разумеется, включает в себя один из основных постулатов папизма — «догмат» о светской власти римского епископа. Не рекламируется этот «догмат» специально, в силу его явной антиправославности, обновленцы, тем не менее, очень активно пропагандируют идеи, из него вытекающие.

Прежде всего идет духовная борьба обновленцев с православным учением о симфонии властей.

Идея симфонии есть внутрицерковное единение священства и Царства по принципу неслиянности и нераздельности божественного и человеческого в земной жизни. Вот как писали св. Отцы VII Вселенского Собора: «Священник есть освящение и укрепление императорской власти, а императорская власть есть сила и поддержка священства... Священство хранит и заботится о небесном, а императорская власть посредством справедливых законов управляет земным...».

Римский папизм борется с симфонией не только богословскими средствами. Ведь Европа многими войнами обязана Ватикану. По сути, соединяя в себе церковную и светскую власть, римские папы прообразуют антихриста. «Догмат» о непогрешимости пап I Ватиканского собора 1870 года только подтвердил многовековое их беззаконие. С этого времени римские первоиерархи «узаконили» свое противление и власти Церковных Соборов, и власти Помазанников Божиих.

Очевидно то, что еретическая идея «священство выше Царства» — латинского происхождения. Она становится известной в России, когда вместе с возвращением Малой России находящейся под латинской оккупацией, Русь хлебнула и латинского «просвещения», особенно в виде богословия XVII века. По причине духовной борьбы папоцезаристов с царской властью на Руси и была спровоцирована ответная, порой раздражительная, реакция Русских Государей. Впрочем, надо помнить, Царство ответило прежде всего антикатолической реакцией. «Окно в Европу» открылось, это для России исторически было необходимо, но по вопросам военной науки и техники обратились за помощью не к католикам, а к протестантам, находившимся тогда к Риму в самом яростном противостоянии.

Закончился I Рим отпадением от Церкви Христовой в конце I тысячелетия по причине своей главной ереси — папизма, как надежды на всемирное господство. Латинство и ныне в России через своих высокооплачиваемых сторонников ведет с православной симфонией непримиримую идеологическую борьбу.

Да, в настоящий момент Православного Самодержца на Царском престоле нет — но это не значит, что папистам не с кем бороться. Из истории мы видим — какие только противоположности не объединяются против Истины. «И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою...» (Лк. 23; 12). Так и тут: паписты и демократы-обновленцы постоянно поносят Империи Византийскую и Российскую, пытаясь привить к ним враждебное отношение у тех, среди которых ведут свое миссионерство.

Например, католическая радиостанция «София» в своих передачах порой пытается привить слушателям уже не просто отрицательное отношение, а прямо-таки чувственную ненависть как к Царской эпохе, так и к самим Царям и их верным слугам. К счастью, русский слушатель, даже и совсем далекий от Церкви, слушая истерики и всхлипывания на темы прошлых веков, пожимает плечами и только дивится. Непостижимы ему, «темному», тонкости католической мистики...

Так, например, замечательнейшим из русских святых обновленцами рекламировался преподобный Максим Грек. Но вслушаемся — за что же? Оказывается, за то, что не чуждался западной культуры, принес оттуда (?!) в отсталую Московию свет просвещения, а главное — за то, что гоним был от Царской власти. Так, из смиренного святого современными модернистами кроится так любимый ими образ «диссидента». А то, что прп. Максим учил всех: «Царь есть образ одушевлен Царя Небесного», — сие им, как и многое другое, неведомо.

В принципе все их нападки на симфонию можно рассортировать следующим образом:

Империя задавила собой Церковь;

Церковь, под давлением Империи, искажала определенные истины в угоду Царству;

Империя, есть «тоталитаризм», и потому, вместо того, чтобы освободить личность, Церковь выполняла противную ей роль «давителя» «прав человека»?

Разное. Сюда входит сравнительно небольшой набор личных грехов представителей Царской и Церковной власти, которые — загадочным образом! — должны, по мнению модернистов, доказать несостоятельность церковного догмата симфонии властей.

Если за то время, с которого латинство окончательно отпало от Церкви (т.е. с 1054 г.), паписты много написали против Византии, то в православном мире подобные опусы появляются лишь тогда, когда сильное обаяние западного общества смогло сочетаться с собственной нравственной нечистотой и гордыней.

А в некоторых случаях это связано и с прямой изменой, ибо принадлежность к некоторым тайным обществам, ставящим целью «свержение престолов и алтарей», немалого числа ученых особо, — ни для кого не секрет. Но и применение в исторической науке западного аналитического принципа даже и людьми, как раньше выражались, положительными порой давало результат, ничуть не менее удручающий, чем самое воинственное злочестие. Здесь уместно привести слова из писем Святителя Феофана Затворника (он пишет молодому историку):

«...Кто ведет человечество и куда? — Христианин решает это иначе, чем ученые башибузуки. Бог ведет человечество к последней цели его; сие сознать и указать должен историк. Хорошо, если бы вы узрели сие. Модная идея истории — развитие — пустая, ибо ничего не говорит».

А вот его строки, удивительные тем, что едва ли можно сказать лучше про труды по истории Церкви, появившиеся в XX веке, проф. А. Карташева, прот. Г. Флоровского, прот. А. Шмемана и многих иных. Слова просто пророческие:

«Я очень рад, что вам пришлось иметь дело не с общею церковною историею, а с русскою. Тут негде разойтись зломудрию — как делается там. (Далее об авторах и их характеристики)... Самый худший Неандер. Этот проклятый жиденок всю историю перепортил своими мудрованиями. У него все устроялось борьбой противоположных сторон и партий. И он следит только за этим и нередко на одном слове строит целую систему и даже целую школу... Таким образом у него нет места Апостольскому преданию... непрерывно хранимому св. Церковью... Таков же пошиб мудрования и у всех его последователей...

Извольте сие зарубить в памяти... и так умствовать, что все шло по Апостольскому преданию... споры поднимали не одна партия против другой в Церкви. А поднимались суемудры против Апостольского предания... Св. Церковь, хранительница его, стояла за него и поражала суемудрых... и из Церкви их изгоняла» (Свт. Феофан Затворник, «Письма», выпуск VIII, М., 1901, №№ 1450, 1451).

Но так сказал святой, а еретичествующая «ученость» решила иначе! Как раз этому самому Неандеру в «Православном богословском энциклопедическом словаре» (изд. Сойкина) воспет панегирик с прямо противоположной оценкой его трудов.

В нашу задачу не входит составление поминального синодика антивизантийских авторов. Подобный труд велик. Но публикование их в самых роскошных изданиях началось давно.

Откроем, например, «Историю Византийской Империи» Ф. И. Успенского, 1913 года издания (1 — й том). Помимо общего антицерковного направления в ней поносится Святой Император Юстиниан. Из какого же источника? — «Анекдоты» (другое название «Тайная история») Прокопия. Автор — язычник, ненавистник христианства, но за службу Империи был облагодетельствован Императором. При жизни Царя писал ему льстивые гимны. Разница, точнее — противоположность «Анекдотов» (а это в основном грязные пасквили на личную жизнь святой царской четы) и его же описаний царствования и побед Юстиниана так велика, что исследователи недоумевают — возможно ли, чтобы это все написал один человек? Но если очень хочется, то все сгодится и идет в печать.

То, что Святой Юстиниан еще задолго до воцарения был избран Богом, можно прочитать у св. Максима Грека, который хорошо знал Византийские предания:

«Когда царь Анастасий, названный Диккор (Анастасий царствовал в 491 — 518 гг. Перед Иустином I, который был дядя Иустиниана), хотел казнить некоторых враждебных ему вельмож, то божественное некоторое видение, бывшее ему во сне, дозволило ему это, причем ему было сказано: «врагов твоих дозволяется тебе казнить; Иустиниану же и Иустину да не причинишь никакого зла, ибо они суть сосуды, предназначенные Божественным Промыслом и имеющие Ему послужить, каждый в свое время...» («Сочинения прп. Максима Грека», 2-я часть, слово XVII, изд. Свт.-Троицкой Сергиевой Лавры, 1910 г., стр. 229). Но все, что свидетельствуют святые, модернистским богословам не указ.

Чтобы рассмотреть вышеупомянутые «обвинения» на примере, возьмем книгу протоиерея Александра Шмемана «Исторический путь Православия», в которой он называет протоиерея Г. Флоровского и проф. А. Карташева своими учителями. Можно смело сказать, что суть сей книги состоит именно в разборе вопроса: взаимоотношение Церкви и светской власти. Как же он решается?

Отметим заранее, что автор не из неверов, а человек по-своему деликатный и умеренный. Итак, «эпоха Константина» — каковы ее плоды?

«Запад обычно видит в «константиновском мире» начало порабощения Церкви государством или даже первое «падение» Церкви с высот первохристианской свободы». Такие слова предполагают, что автор будет эту точку зрения оспаривать. Но дальше мы видим: «...с самого начала сознание христиан заворожено было обращением Константина...» Речь идет о явлении ему и войску Святого Креста из звезд на небе. На этом моменте стоит остановиться.

Прежде всего — было ли это небесное знамение? Здесь у о. А. Шмемана — туман, ставший у теоретиков ХХ века традиционным. Так, проф. В. В. Болотов, один из историков Церкви, который «был едва ли не первым инициатором чисто научной ее разработки» («Полный православный богословский энциклопедический словарь»), на целых 10 страницах сам же свидетельствуя, что сохранились 3 прижизненных Св. Константину записанных свидетельства о явлении Креста и масса современных Царю косвенных и что сам Константин, наконец, свидетельствовал о том с клятвою, все-таки делает вывод:

«...Этот рассказ по своей неопределенности не может быть предметом исторического повествования и его можно устранить... Принятие христианства было у Константина скорее делом политики, чем религиозного убеждения... Сравнение Константина с ап. Павлом неудачно...» (проф. В. В. Болотов, «Лекции по истории древней Церкви», т. III, СПб., 1913 г., стр. 14).

Проф. Болотов упоминает здесь ап. Павла потому, что Св. Церковь, праздную память равноапостольного Царя Константина, поет ему: «Креста Твоего образ на небеси видев, и якоже Павел звание не от человек прием, во царех апостол Твой, Господи, царствующий град в руце Твоей положи: егоже спасай всегда в мире, молитвами Богородицы, едине Человеколюбче» (тропарь праздника 21 мая церковного календаря). Короче сказать, свидетельство о Кресте — безусловное древнейшее предание Св. Церкви. И у прп. Максима Грека в том же уже цитированном нами слове об этом сказано. Также и у иных святых отцов.

Прот. А. Шмеман, допуская, что может быть, что-то все-таки и было, более всего скорбит о другом — что Царь Небесный призвал Царя земного на служение Себе совершенно особым образом, что путь в Церковь Императора не был вхождением в нее рядового мирянина. В этом он видит залог будущего конфликта в Церкви.

На самом деле в этом — глубочайший смысл, прямое свидетельство Бога об особой роли в Церкви Своего Помазанника, причем не только лично Константина, но и будущих после него Царей. И сравнение Императора Церковью с «апостолом языков (народов)» — безусловно верно. Ибо как Св. ап. Павлу принадлежала в Церкви исключительная, по сравнению даже с другими апостолами, роль, и, как сказал ему Господь: «дерзай, Павел, ... надлежит тебе свидетельствовать и в Риме» (Деян. 23; 11) — так и Св. Император преобразил своей верой всю Империю и сам впервые именно в Риме свидетельствовал о Христе, но уже не в узах, как апостол Павел, но как Царь. И полагать, что политический расчет заставил Св. Константина ориентироваться на христиан, когда их, по разным подсчетам, было в империи от 1/10 до 1/20 от общего числа населения (проф. В. В. Болотов, там же стр. 17 — 22), представляется, конечно, совершенно невероятным.

И то, что при обращении Царя чудо было совершенно исключительным, то этим и свидетельствуется само его служение пред Богом, как особое и единственное. Ибо не случайность и политический расчет действуют в мире, а Божий Промысл, как и пишет Св. ап. Павел: «Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, ... А кого он предопределил, тех и призвал; а кого призвал, тех и оправдал, а кого оправдал, тех и прославил. Что же сказать на это? Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8; 29 — 31). Так целых три века предуготовлялся Богом и вымаливался Св. Церковью Царь, который должен был от Иисуса Христа наследовать престол Давидов в Церковной ограде, дабы сокрушить нечестие «яко сосуды скудельничи» (Пс. 2; 9) и распространить Церковь явно по всей земле. И все попытки «исторических подкопов» против Церкви и Помазанника Божия есть прямое богоборчество. Но таких попыток нынче не перечесть.

Вот, например, как выражается проф. А. Карташев в самом начале своей книги «Вселенские Соборы», которая также посвящена борьбе с симфонией:

«...Словом, вселенский пожар арианства (ересь IV века, отрицавшая во Хрсите единоприродность Богу-Отцу, называвшая Спасителя тварью) очень характерен для начала государственного покровительства церкви и, может быть, отчасти им объясняется, указывая на обратную сторону, которая есть у всякой медали» (указ. соч., М., 1994 г., стр. 10).

В качестве ответа самой Церкви на подобное изощренное обвинение приведем строки известного византийского канониста XIII века Димитрия Хоматина, архиепископа Болгарского:

«...Император, который есть и называется верховным блюстителем церковного порядка, стоит выше соборных определений и сообщает им силу и действие. Он есть вождь церковной иерархии и законодатель по отношению к жизни и поведению священников; он имеет право решать споры между митрополитами, епископами и клириками и избирать на вакантные епископские кафедры. Он может возвышать и епископские кафедры и епископов в достоинство митрополии и митрополитов... его постановления имеют силу канонов» (Павлов, «Курс церковного права», стр. 469).

А вот как это происходило:

«...Отцы Халкидонского собора приветствуют императора Маркиана, как «священника-царя», а папа Св. Лев Великий, этот строгий православный учитель, не стесняется признать власть государей священническою, проникнутых интересами Церкви и заботящихся о ее преуспеянии. Об императоре Феодосии он говорит, что в нем не только царский, но и священнический дух, так как он созвал Эфесский собор и своими законами осудил еретиков; императора Маркиана называет «стражем веры» за осуждение Евтихия. Отцы церкви считали безусловною принадлежностью императорской власти, чтобы она была стражем веры, почему и обращались к этой власти каждый раз, когда требовалось утвердить какой-либо догмат веры против еретического учения; и императоры отзывались на подобное обращение к ним, видя в этом исполнение одной из обязанностей вверенных им Самим Богом...» (Еп. Никодим Далматинский, «Православное церковное право», СПб., 1897 г., стр. 684 — 685).

И если такова роль Царя в Церкви — удивительно ли, что так необыкновенно Бог ввел Царя в Церковь?

По дальнейшим рассуждениям о. А. Шмемана, если их предельно сжать, выходит следующее. Обращение Св. Константина в веру можно было бы считать полным и состоявшимся, если он, уверовав во Христа, начал бы с разрушения всего строя Империи. А коли этого не произошло, значит, произошел «синтез» Церкви и язычества.

Тяга к разрушению государственности нам знакома: «До основанья, а затем ...». Можно отметить, что его «предложение» мы уже испытали на практике. И опять, что характерно в Церкви, выражают по этому поводу свой восторг только обновленцы.

О том, что христианская государственность — это внешние стены Церкви, будет сказано ниже.

А пока — вот какой вывод делает о. А. Шмеман:

«Надо признать, что в современном христианском сознании отрицательная оценка константиновского периода давно взяла верх над положительной... И все яснее становится вопрос: не роковой ли ошибкой были эти века союза и мира с государством, культурой, обществом, не обмирщилась ли в них Церковь, не отказалась ли от "единого на потребу"?»

Необходимо уточнить, что под «константиновским периодом» он имеет в виду не время жизни Св. Царя Константина Великого, а весь период симфонии, начиная со св. Царя Константина I и кончая Святым Царем Николаем II. А насчет того, в какой «церкви» отрицательная оценка этому периоду дана «давно», прот. А. Шмеман, к сожалению, не уточняет. Уж во всяком случае — не в Православной!

В симфонии Св. императора Юстиниана Шмеман видит «двусмысленность» и «внутреннюю ложь», ибо «роковой характер Юстиниановой теории состоит в том, что в ней вообще нет места Церкви, что, ставя христианство, искренно и по-своему глубоко, в основу всего государственного «делания», великий Император не увидел Церкви и поэтому все свое понимание христианского мира вывел из ложных предпосылок».

Характерно для обновленцев, что в своих книгах они, как правило, называют святых только по именам, без указания ликов святости — «Святой» (Св.), «Святитель» (Свт.) или «Преподобный» (прп.). Это уже привычно. Авторы, видимо, просто экономят место. Но вдумаемся — священник Шмеман пишет о том, что святой, получивший наименование «Великий», память которого вся Вселенская Церковь празднует полторы тысячи лет, оставивший величайший след в истории Церкви, который сам в жизни был окружен многими святыми, который был выдающимся богословом своего времени, которому мы обязаны за актуальные анафематизмы теософских бредней, — так вот этот святой Великий муж не знает, что такое Церковь, а сам о. Александр, в середине ХХ века живущий в США, богословствующий между сигарой и чашечкой кофе, это знает лучше!

Сей пример в высшей степени показателен. В нем, как в капле, отразилась характернейшая черта нового «богословия»!

Не в том дело — можно ли обсуждать и осуждать святых. И не в том, даже, что святые, стоящие пред престолом Господа славы, могут повлиять на нас, если мы позволяем себе хулить Бога, в них прославившегося.

Дело в том, что человек — в данном случае пастырь — не понимает, видимо, что в Церкви живет Святой Дух, Который хранит истину. Не понимает, что святые — будь то башмачник или Император, живущие по вере, имеют живой опыт благодати Божией в сердце. И они лучше нас знают, что она может отступить, если воля человека воспротивится воле Божией. И именно благодать научает: как созидать Церковь и как созидать Царство.

Лучше, если бы о. А. Шмеман признался: Св. Юстиниан Великий не знал той «церкви», которую сейчас пришло время выдумать.

Что же касается V Вселенского Собора, бывшего при Юстиниане, в описании проф. А. Карташева и прот. А. Шмемана, то Свт. Феофан Затворник в письме от 1880 года словно написал рецензию на их труды:

«И Московская академия отличается. Л. — в грязь втоптал первые четыре собора вселенских, и проведши в рассуждении своем ту мысль, что Св. Церковь не имела истины, а искала ее... и находила через борьбу школ ученых или (архиерейских) партий. Разрушительные мысли. Недавно там был магистерский диспут. Дело касалось 5-го Вселенского Собора. Магистрант вывел в рассуждении, что 5-й Вселенский Собор право осудил 3 главы... Но в речи своей изволил возгласить: не думайте, что я из уважения к Собору так решаю. Нет, — так требует наука. Собор выходит — неважная инстанция. Главное — наука... т. е. разум и его соображения. Водворяют, выходит, неправославные начала. Куда же смотрят власти? Слово Божие подменили и сочинили, не по началам православия, тоже по науке. Наука потребовала» (Письма, вып. VII, 1140).

Мнение Свт. Феофана безценно не только по причине его личной святости, но и потому, что во 2-й половине XIX века едва ли был в России специалист по патристике, восточным языкам и вообще по христианскому Востоку лучший, нежели он.

Далее, делая выводы из эпохи Имп. Юстиниана, о. А. Шмеман позволяет себе прямую хулу на церковное учение и учение святоотеческое. Для начала приведем его мысли без комментариев, только оговоримся, что едва ли где еще можно найти такой концентрат потенциального «богословия» эпохи антихриста.

Шмеман пишет по сути следующее: у христианина главное сокровище — не от мира сего, а Римская империя, хотя и приняла в качестве официальной доктрины христианство и даже «христианизировала» свои законы, но не признала Церковь иным, отличным от себя обществом, и в имперском сознании Церковь слилась с миром. Ибо имперское сознание: «целиком исходит из неопределенных языческих предпосылок, по которым само государство мыслится как Богом установленное, всю жизнь человека объемлющее общество. Видимым представителем Бога в нем, исполнителем Его воли и распорядителем Его достояния является Император». Но смысл явления Церкви в мире, по мысли о. Александра, — развенчать абсолютизм государства и не оставить ему какой-либо сакральной природы. Далее, у него просвещение государства христианством должно привести к тому, что государство осознает свою ограниченность и отказывается рассматривать себя как абсолютную ценность. В такой философской системе исключается возможность воцерковления государственности. Отсюда постулат — неслияние Церкви с государством. Все перепортили окончательно — по о. Александру Шмеману — Юстиниановы рационализм и корысть, ибо даже из «неотмирности» Церкви пытаются извлекать выгоды. Даже десятки монастырей и тысячи храмов построены ради имперского абсолютизма: «чтобы эти непорочные руки и освященные души молились за Империю, ее крепость и благосостояние» (Св. Юстиниан).

Но, право, странно — никто же не ругается на людей, говорящих, что пост для тела полезен. Известный факт. Другое дело, что это в посте не цель. Так и здесь. Если бы Св. Юстиниан в Бога не верил и, таким образом, хотел бы от Него, как сейчас говорят, «откупиться». Но ведь совершенно точно известно, что это не так. Тогда к чему же такие смелые слова?

Все эти воздыхания об утраченной «неотмирности» очень уязвимы. А что делать тогда с церковным искусством — не есть ли его развитие и расцвет также некоторым имперским преодолением «неотмирности»? Распространение храмов и монастырей по всей Империи должно ли включать в себя некоторые меры по их сбережению и защитить? А если должно, то кому же брать на себя эти функции? Так, в реальной жизни подобная «заоблачность» не только невозможна, но и абсурдна. Но дело не в рациональных доводах, а в том, что идеи о. Александра противоречат Св. Церкви. Задача Церкви воцерковлять мир, а не прятаться от него, как, впрочем, и не гримироваться под него.

Итак, прот. А. Шмеман уверяет нас, что Св. Церковь от союза с царской властью пострадала, союза этого не искала и всегда мечтала как бы от этой опеки освободиться. Впрочем, подобную идею изо всех сил пытаются вбить в головы православных все подобные мыслители, выросшие на западных идеях.

Но православные святые говорят о прямо противоположном: Церковь изначально знала, что должный союз с властью наступит неизбежно, недаром во II веке не кому-нибудь, а императору Св. Иустин Философ вручает «апологии» — в защиту христианства; и императору ученейший Мелитон, епископ Сардийский (ученик Св. ап. Иоанна Богослова), доказывает благотворность христианской веры для государства.

Выводы прот. А. Шмемана к Юстиниановой эпохе таковы:

«В "синтезе" Юстиниана Церковь как бы растворяется... Первая глава в истории христианского мира завершается победным возвратом в него языческого абсолютизма».

Последний вывод весьма важен для осмысления происходящих сегодня процессов. Ибо как протестанты, запротестовав на неправды латинства, заявили о возвращении к «апостольской» Церкви и, вместо возвращения к Церкви Православной, высосали из пальца новый способ кучкования, назвав это «церковью», — точно так же и современные обновители православия одним из фундаментальных тезисов имеют перестройку Церкви «по-новому», по причине якобы имевшего места ее пленения и повреждения. Все эти «общины», «агапы», «семьи» — слова старые, но сегодня ими гримируются очаги сектантства. Вообще-то желание разрушить «старые» формы может возникать по двум причинам: если, во-первых, форма мала и в ней тесно и, во-вторых, если кто-то просто одержим духом разрушения. Но так как Церковь есть полнота, которая не только отдельным, но и всем членам Церкви едва ли вместима, то значит второе. Заключая рассмотрение «византийской» теории прот. А. Шмемана, уместно напомнить, что в чине Торжества Православия (служится в 1-ю неделю Великого Поста) 11-я анафема:

«Помышляющим, яко Православные Государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению, и при помазании дарования Святаго Духа к прохождению великаго сего звания в них на изливаются; и тако дерзнувших противу их на бунт и измену, анафема (трижды)» (СПб., Синодальная типография, 1904).

Эта догматическая формула вовсе не есть угождение Императорской власти, а есть напоминание Св. Церкви всем о том, что Царь есть носитель особого церковного сана на все времена, а изменивший Богопомазаннику есть хулитель Святого Духа, хулитель Таинства и враг Церкви.

Так как Шмеман для своих обвинений в адрес Империи использует язык нецерковный, то не только сформулировать учение Св. Церкви о государственности на его языке, но просто понять, о чем же идет речь, бывает невозможно. Обратимся для сравнения его учения к учению Церкви. Вот как пишет о законной власти свт. Феофан Затворник:

«Господь благоустрояет на земле государства и дает им главу в царе, чтобы они, под управлением единого, согласным действованием всех, созидали свое благоденственное временное, для благоуспешнейшего достижения вечного спасения. Христианин, делаясь членом Церкви, не престает быть и членом общества и не должен. Он должен только, принявши христианство, освятить им свое служение обществу. Отсюда есть на христианах и общественные обязанности, все, как и во всяком государстве, подчиненные только христианству и проникнуться духом его. Судя по сему, —

а) Дело Государя, Богом поставленного и являющего лице Промысла Божия о людях, сознать сие великое значение свое и выполнять его со страхом, вниманием к своему внутреннему, в непрестанном благоговении, чтобы принимать от Бога, чрез сердце, Его промыслительные распоряжения: любить народ, как свое тело, или как отец свое семейство... главное же насаждать веру истинную и заботиться о благоденствии и цвете Церкви, по чувству благоговения или любви к Богу, Его возвеличившему, по любви к народу... Вообще все так должно устроить, чтобы выше всего стояла вера и Церковь, и крест Христов все покрывал;

б) Общество — тело под главою — Государем. Каждый член его должен иметь отношение к лицу Государя — главы, и к целому обществу — телу;

аа) Обязанности к лицу Государя Императора: с благоговением принимать его, как Богом поставленного, как помазанника освященного; являть ему молчаливую покорность во всем, как изрекающему волю Божию; прилепляться к нему благодарною любовию...; чтить его в себе чувством ...; денно и нощно возсылать о нем усердные молитвы, ибо и он день и ночь не имеет покоя, заботясь о нас;...

бб) Обязанности к тому государства, с коим всякий соединен пожизненно, коего благоденствие и неблагоденствие отзываются во всех членах, с коим каждый чрез рождение вступает в условия, суть: достодолжно любить... не замышлять... во вред..., содействовать его благоденствию, злое... предотвращать...» и т. д. («Начертание христианского нравоучения», изд. 2-е, М., 1895 г., стр. 513 — 515).

В этих простых ясных словах сразу рассеивается многословесный туман антивизантистов. Вот — государство, а вот — Церковь, обязанности христианина как личности к Богу — такие-то, а как члена тела государства к Царю и к государству — такие-то. Шмеман это учение называет «неопределенными языческими предпосылками». Он полагает, что его учение, в котором «государство» должно «осознать», потом «себя умалить», затем «отделиться», но «не враждовать», — яснее Церковного. На самом деле оно пахнет прямо-таки какой-то таинственной жизнью гностических эонов... И преподавание его в духовных школах — есть событие из разряда духовных диверсий!

То, что прот. А. Шмеман пишет о Руси, разумеется, опустим. В России он практически не жил и ее не знал. На его взгляды мы, как ни странно, найдем отповедь у его учителя проф. Антона Карташева, одного из активнейших революционеров-«февралят». Видимо, он, после 35 лет изгнания, все-таки понял, гибели чего он способствовал:

«Для христианской совести необходимо оградить себя от лукавого либерализма и рационализма, объявляющего религию делом частным, интимно-личным, не связанным с обществом, а потому изгоняющего христианство из государства, «дабы спасти его (христианство) от искажений, возникающих при соприкосновении с государством». Православие знает, что подобно тому, как во Христе две природы — Божественная и человеческая — соединены «неслитно, нераздельно, неизменно», так и Церковь с государством христианским соединены неслитно и нераздельно. А потому разделение Церкви и православного Царства есть ересь, вроде несторианства... Природа Церкви — теократична. Ее призвание — духовно направлять всю человеческую жизнь, частную и общественную, а не быть в общей системе изолированным колесом без приводов...

Словом, симфонии Церкви (священства) и Царства, несмотря на известные злоупотребления царей, не должно соблазнять православных, чтобы в ложном испуге шарахаться от нее в сторону безплодной сектантской эмансипации от государства...

...Режим правового государства — это изгнание Церкви из всех сфер» («Взаимоотношения Церкви и государства», Париж, 1956 г.).

А о попытках подвести под это разделение учение о «свободе» Церкви от государства еще более 100 лет назад Преосв. Никодим, еп. Далматинский писал так:

«Излишне анализировать эти теории и доказывать, что, например, последняя — «о свободной церкви в свободном государстве» противоречит законам самой природы, по которым совершенно невозможно, чтобы одна свободная сила существовала в другой свободной силе» (Православное церковное право, Спб., 1897 г., стр. 679).

Вся религиозность «правового» государства сводится к воспитанию нового типа «верующих», с обязанностями только к существующей власти, но не ко власти Богоустановленной. Более всего на свете им будет ненавистна Самодержавная Монархия. Почему?

Чтобы понять это, необходимо вспомнить — что есть Царствие Небесное? Оно есть Монархия, где нет месту никакому греху, злу, гордыне. Потому что сатанинская революция в Царстве Небесном была подавлена. Монархия земная должна быть иконографическим отображением этого первообраза. Ложь в виде ересей — «конфессий», губящих человеческие души, за которых Самодержец отвечает перед Богом, Венчавшим его на царство, не должна иметь «прав» действовать. Ограничения, которые имели инославные в православном Царстве, особенно на ключевых постах власти, армии и образования, вытекают из невозможности без правильного почитания Бога служить полноценно Царю земному. Так как Царство земное есть образ Царствия Небесного, нехристи, чуждые благодати Божией, не смогут сознательно участвовать в созидании этой иконы, как бы они лично ни были добры или талантливы. И как икона есть богословие в красках и элемент богослужения, так и жизнь верных христиан в православном Царстве есть личное участие в благодатном домостроительстве Церкви Божией.

Образно гражданскую нашу жизнь сегодня можно уподобить пребыванию в храме, без икон.

Попытки обновленцев придумать какое-то «православие с человеческим лицом» показывают не просто незнание ими учения Церкви, но прямую борьбу с Ней. Выросшие все без исключения вне Церкви на гуманистических дрожжах, не являясь по жизни преемниками традиционного Православия, они придумывают только то, что не коробит современного интеллигента.

И приходится напоминать, что у врат сада Эдемского поставлен не купидончик с бананом из гуманитарной помощи, а «херувим и пламенный меч обращающийся» (Быт. 3; 24). Им кажется «безчеловечным», когда Слово Божие говорит: «...А тем, которые упорствуют и не покоряются Истине, но предаются неправде, ярости и гневу» (Рим. 2; 8).

Потому главная задача врагов Христа: разделить священство и Царство, т. е. Помазанника Божия от духовенства. И первый шаг к уничтожению их единства — это отделение Церкви от государства.

Построение такого «правового» государства, где ложь и грех защищены законами, объявляется необходимым якобы во имя ограждения личности от «произвола власти». На самом деле цель здесь — связать Церковь и не позволить ей учить, тогда как в православном Царстве учат только Царь и священство. Грех возможен и в христианском государстве, но только как личное состояние; попытка же учить греху или ереси, естественно, карается государственным законом. Ибо законы Империи призваны охранить и земное и Небесное, тогда как в государстве «правовом» напротив — защищается законом враждебность к Богу и к Богоустановлениям.

Как ни печально, нечто подобное порой можно слышать и от православных пастырей. Так, недавно один уважаемый священник во всеуслышание заявил, что так как в России нет монорелигиозности (то есть присутствуют кроме Православия и другие «конфессии»), то Монархия, дескать, и не нужна, так как это «ущемит» другие веры.

Впрочем, это странное мнение начисто опровергает история. Известно, сколь мал был процент христиан в Империи Римской к 313 году. Тогда, к счастью, духовенство не устраивало «референдума» по этому поводу. Господь Промыслитель Сам через Царя Константина решил эту проблему. И жалеть о том, что кровавые гонения на христиан были пресечены Императором, могут разве только иудаисты, эти гонения многократно провоцировавшие.

Стоит ли ожидать того, чтобы большинство из нас, грешников, дружно проголосовало бы за свет, который, придя в мир, открыл бы греховность всей нашей жизни. Если бы пораженное грехом человечество дружно согласилось бы исправиться и смогло бы это сделать, тогда не нужна была бы ни проповедь покаяния, ни искупительная жертва Царя Неба и земли. Но закон большинства, увы, иной.

Некто горестно сказал, что «если быть последовательным демократом, то следует признать распятие Иисуса Христа правильным, ибо это было сделано по требованию большинства».

Церковное предание сообщает, что отпала от Бога 1/3 ангелов. А если бы их было большинство? Разве тогда хоть что-то меняется в их восстании против власти Творца? Разве имеется в Св. Писании пример правоты большинства? Не говорит ли Сам Господь: «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк. 18;8).

Православный христианин не должен пренебрегать учением Церкви только потому, что у большинства людей «иное мнение». А пример Рима древнего только еще более ободряет нас: значит, в духовном смысле, христианин «весит» на Божьих весах гораздо больше тех, которым до спасения души нет никакого дела, — ибо к молитвам чад Своих приникает Бог.

Из этого следует ясный вывод: Царство земное — целительный дар Божий больному грехом человечеству. Его надо вымаливать по вере. В Царстве «малое стадо» христиан имеет полноценную земную жизнь; больные лжеверием выздоравливают и добровольно приходят под Крест Христов — Царскую державу. Ведь так и собралось Царями Российское Царство. Нам ли не молить Царя Небесного о даровании Царя земного? И духовенству не возглавить ли эту молитву?

«Монарх выражает не волю народа, а его миросозерцание, и власть его представляет не народную волю, а христианский идеал... Без единства христианского нравственного идеала у монарха и народа не может быть монархии» (проф. М.В. Зызыкин, «Царская власть», София, 1924).

Это касается уже не юридического аспекта, а иного, нравственного. Государство «правовое» и личность максимально друг от друга удалены и, находясь в определенных обязательствах относительно друг друга и выполняя их, могут этим быть вполне удовлетворены. Но проблема сформулирована иначе: такое ли отношение к власти по существу должен иметь человек? Вопрос стоит так: что есть для нас власть?

До видимого мира был сотворен мир невидимый. Он был цельный изначала: его населяли разумные свободные твари. Они признавали над собой власть Творца и безусловно придерживались принципа единовластия. Но не все устояли в своем достоинстве (Иуд. 1;6), пали.

В чем же некоторые не устояли? Только ли в законе? — В любви! Ведь смиренное послушание Богу и Его власти проистекает из любви к Нему.

Тогда другой вопрос: а можно ли в вечной жизни полюбить то, чего в жизни временной не знал, или то, с чем всю жизнь, хотя и вяло, боролся? Нет. Это небывальщина. Такое важнейшее качество возможно приобрести только здесь, на земле.

Именно в этой подготовительной жизни борются в нас гордыня против смирения, любовь с самолюбием. Итак, отношение наше к власти имеет самое прямое отношение к нашему же спасению.

Основная собирательная сила в Православном Царстве — не юридический закон, а благодать, которую призывает любовь. Только любовь силою благодати делает народ единым телом во главе с Помазанником Божиим.

Одна из ересей, которую обновленцы пытаются протащить даже и в духовных школах, это что якобы помазание на Царство — не Таинство, а Царь — не церковный чин. Это свидетельство того, что недостает им ни совести, ни ума. Апелляция к первым векам христианства здесь — такая же глупость, как если бы кто потребовал от человека, для доказательства того, что «он» это «он», надеть те ботиночки, которые он носил в трехлетнем возрасте. Церковь не привносила никакой новизны, но постепенно раскрывала в догматах ту полноту истины, которая в Ней хранилась всегда и сразу. Слов Апостола Петра, сказавшего «Царя чтите» (1 Петр. 2;17), было достаточно для жизни христианина первых веков. Начиная же с четвертого века Церковь постепенно формулировала: что есть власть, симфония, образ, иконопочитание... Постепенно формируется и особый чин венчания на Царство, как Церковная сакрализация Богопоставленных Царей.

«Таинство мvропомазания сообщало императору благодатные дары для несения царского служения, и благодать сия почитается столь сильной, что, подобно пострижению в монашеский чин, с ним Церковью связывается полное прощение всех до того совершенных грехов» (проф. М. Зызыкин, указ. соч.).

Антиохийский патриарх XII века Вальсамон, известный канонист, пишет: «...и заметь, на основе правил: 19-го Никейского Собора, 9-го и 11-го Неокесарийского и 27-го Св. Василия Великого, что хиротония архиереев и помазание царей изглаживают все грехи, совершенные до хиротонии и помазания, какие бы то ни было, рукоположение же священников и других священных лиц прощает малые грехи» (там же).

Остается напомнить известный факт. «Удерживающим» (2 Фес. 2;7), по единодушному толкованию Святых отцов, называется Царская власть. Итак, если Помазанник Божий не имеет от Святого Духа духовной силы «вязать и решить» — как же он, одним своим присутствием в мире, связывает дьявола, не давая ему всецело торжествовать? Откуда тогда у Царя такая духовная власть, которой не имеет ни один архиерей? Пророк Самуил Царю перед его помазанием на царство сказал: «и найдет на тебя дух Господень и сделаешься иным человеком» (1 Цар. 10;6).

Служение Царя есть охранение религиозного Царского престола в Церкви, который хочет занять антихрист. «И ныне вы знаете, — говорит Апостол Павел, — что не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий» (2 Фес. 2; 6-7).

“Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены» (2 Фес. 2;15).

Александр Махотин

Государственный катехизис. Православное учение о боговластии. — Москва: Альманах «Жизнь вечная», — 40 с.

Издание осуществлено на правах рукописи

[*] Святой Царь Николай Второй своей кровью искупил грех клятвопреступления соборному обету верности законным самодержавным Царям из Дома Романовых. Это искупление есть икона, образ первообраза Искупительного подвига Иисуса Христа. Кто отвергает даже саму возможность существования такого чина святости как искупитель, тот находится в иконоборческой ереси. Человек может стать искупителем чужого греха, только выполнив следующие требования:

1) Когда на это есть воля Божия и согласие самого Верховного Законодателя и Судии; 2) Когда лице, принявшее на себя уплатить долг.., само не состоит перед Богом в таком же долгу; 3) Когда оно добровольно решается исполнить все требования долга, какие только предложит Судия; 4) Когда принесена такая плата, которая бы вполне удовлетворила за долг. (Православно-Догматическое Богословие. Т 2. § 153. Стр. 148). Все эти четыре условия Николай Второй выполнил. Кроме того, святой Иоанн Златоуст говорит, что искупителем может быть только Царь и искупителем греха, направленного против него. Николай Второй, будучи Царем, искупил грех измены своего народа, направленный против него. Искупитель всегда своей кровью и смертью покупает не свои, а только чужие грехи! А потому этот чин святости совсем другого порядка, чем чины святости, приведенные ниже. Искушения, которые претерпевают страдальцы этих чинов святости, так или иначе связаны с их собственными грехами, а не с чужими.

Церковь Христова о некоторых чинах святости:

Мученик — это претерпевший искушения (кровные или безкровные), исповедуя своей жизнью истинность учения Христова, во исполнение заповеди любви к Богу своему Иисусу Христу. Эти искушения всегда исходят от христоборцев или от отступников от праведности веры Христовой и так или иначе связаны с личными грехами мучеников.

Страстотерпец — это претерпевший искушения (кровные или безкровные) во исполнение заповеди любви к ближнему своему. Эти искушения всегда исходят от единоверцев (то есть от православных христиан) и так или иначе связаны с личными грехами страстостерпцев. Этот чин святости Церковь Христовой ввела в употребление после прославления русских святых Бориса и Глеба.

Новомученики — это претерпевшие искушения (кровные или безкровные), исповедуя своей жизнью истинность учения Христова, во исполнение заповеди любви к Богу своему Иисусу Христу, верно служа Его Помазаннику – новому земному Христу. Эти искушения всегда исходят или от властей, воюющих с царством, возглавляемым Помазанником Божиим, или от еретиков, находящихся в ереси цареборческой или папизма. Этот чин святости Церковь ввела в употребление после прославления защитников Царьграда, сохранивших верность Царю Небесному, умирая за живую икону Его — Царя земного при взятии Царьграда агарянами в 1453 году.

На обложке изображены:

Родовой герб Его Императорского Величества Государя Императора Николая Второго.

Щит с гербом бояр Романовых.

На Земско-Поместном соборе 1613 года русский народ дал Богу соборный обет верности самодержавной власти законных Царей из Царствующего Дома Романовых до скончания веков.

Щит на груди двуглавого орла Государственного герба Российской Империи, на котором изображен всадник на белом коне (Царь-победитель), поражающий копьем дракона (ложного царя — антихриста).

После смутного времени стали осознавать опасность антихристианской экспансии с Запада. Поэтому с начала XIX века, когда она резко усилилась, всадник стал скакать с Востока на Запад, олицетворяя борьбу сил Света с силами тьмы и последующую победу над ними. Кроме того в иконографии запад, как сторона света, указывает на тьму и обитание демонов.

По указу Императора Николая Второго 18/31 августа 1914 года Санкт-Петербург переименован в Петроград. Следует помнить, что изменять или даже отменять указы одного законного Государя имеет право только другой законный Государь.

Описание гербов обложки

Орел — отличается быстротой и высотой полета, остротой зрения, мощным клювом, нежностью к своим детенышам. Орел является символом веры, созерцания, храбрости, справедливости, благородства и духа, парящего над землей и земным. Кроме того, в христианстве эта птица символизирует новую жизнь, которая открывается тем, кто принял крещение: орел «обновляет свои перья… и получает новую жизненную силу». «Орел издревле являлся символом силы и могущества как частных лиц, могущественных царей и героев, так и целых царств и народов». (Библейская энциклопедия. Стр. 533).

Лев — Царь зверей, отличается храбростью и неустрашимостью. Львы живут и охотятся стаями, строго соблюдая иерархию. Лев является символом силы, величия, мужества. Лев символизирует бдительность и постоянную готовность встать на защиту своей семьи, своего народа. В христианском искусстве символизирует Иисуса Христа. В Священном Писании « упоминается об его ужасном [и грозном] рычании, острых зубах, свирепом взгляде, отважных походах за добычею и быстрых прыжках, с которыми он бросается на оную. ...Львы в Священном Писании представляются символами людей, отличающихся особенною силою, властью и могуществом». (Библейская энциклопедия. Стр. 427).

Грифон — символ могущества и власти. Это мифическое животное с телом льва, а головой, крыльями и лапами орла. Таким образом, в грифоне присутствуют свойства орла и льва, он олицетворяет героев и доблестных рыцарей.

Восемь львиных голов (4 золотых и 4 серебряных) на почетной черной кайме фигуры герба боярского дома Романовых означают надежное ограждение центральной фигуры щита. Если рассматривать грифона, как орла со львом, символом Иисуса Христа, то род бояр Романовых призван Богом надежно, с собачьей верностью и преданностью днем и ночью, ограждать интересы Царя царей и Его земной иконы — Помазанника Его, а значит надежно ограждать наследие Божие от греха и врагов Бога.

Чернь — символ печали, благоразумия и смирения, а также символ непознаваемости Бога (черная кайма щита герба боярского рода Романовых).

Золото – знак божественности и царственности, является символом богатства, справедливости, великодушия, а также символом духовности, устремленности к горнему, твердости духа, кроме того, это символ Помазанника Божьего и солнца (дня) (4 золотые львиные головы на кайме щита герба боярского рода Романовых).

Серебро — символ славы, чистоты и невинности, а также символ наследия Божия и луны (ночи) (4 серебряные львиные головы на кайме щита герба боярского рода Романовых). Серебро – драгоценный металл, подлинность которого проверялась огнем.

Число четыре является числом осуществления и завершенности (четыре Евангелия и четверо евангелистов), а также — символом мира, покоя, града ограждения (четыре стороны света, четыре стихии), а также является символом креста.

Число восемь является символом полноты полнот, очищения, вечности и Воскресения, это и символ восьмиконечного креста.